| 20:21 (С)перто |
... Да, конечно, ты мужчина, ты смелый, сильный и безрассудный, и в своем праве быть всем этим. А я что, я дрожащая тварь, ряска, изморось на стекле, китайский трясущийся желейный гриб, все, что я умею, это обвивать хилыми стебельками, наползать мягким туманом, прорастать мицелием, цепляться, стреножить, шелестеть в ухо – не уходи, не ходи, останься. Останься, я буду гладить твои волосы, целовать твои ладони, я буду укрывать тебя ночью от холода и горестей собой и одеялом, буду посыпать кушанья кориандром, базиликом, тмином, кайенским перцем, розмарином и орегано, чтобы ты вдохнул и забыл про свои самолеты, буду надевать шелковые платья, расшитые цветами рубашки, переплетать щиколотки ремешками, чтобы ты посмотрел и забыл про свои горы, буду втирать в кожу персиковое масло, алоэ вера, мускус и вербену, чтобы ты прикоснулся и забыл про свои походы, буду расчесывать волосы янтарным гребнем, вплетать в них ленты и бисер, завивать кудри, чтобы падали тяжелой гривой, чтобы ты запутал в них пальцы и забыл про свои речные пороги, буду говорить тебе быстро и сбивчиво, рассказывать смешное и острое, шептать нежное и непристойное, кричать и биться у тебя в руках, дышать тебе в ключицу щекотно и влажно, только останься, не ходи никуда, останься, останься, не уходи, останься.
А он говорит – я, говорит, пойду в горы.
(с) tridaktna
Полный текст в камментах |
|
||
Цитата || || Печать || Комментарии:2 |
|
20:53 - 30.04.2008 · Фиа · Журнал · Профиль |
А он говорит – я, говорит, пойду в горы.
А другой говорит – я, говорит, прыгну с парашютом.
А третий говорит – я, говорит, буду гонять под 200.
А четвертый говорит – я, говорит, хочу на банги-джампинг.
А пятый говорит – я, говорит, поеду на контракт в горячую точку.
А я говорю – не ходи, не надо, не езди, не прыгай, не летай. Зачем, спрашиваю я, господи, ты лишил половину детей своих ума и рассудка, раньше мужчины были для того, чтобы избегать опасностей, защищать от них, а теперь, когда они, наконец, победили многие беды и можно бы жить спокойно – теперь они обратились вспять, вывернулись наизнанку, и сами ищут, где бы сложить буйные головы. Раньше опасность приходила извне, каменным градом, лавой, диким зверем, войной, мором и гладом – а теперь они вынимают её из себя сами, придумывают, ищут и находят. Нет, говорю - я, господи, понимаю, конечно, раньше людей было мало, им надо было думать, как сохраниться и умножиться, а теперь их слишком много и чтобы урегулировать вопрос ты им вложил в головы изъян, каверну, червивый ход - тягу к саморазрушению. Но зачем тогда ты разрешаешь им любить и быть любимыми, зачем позволять им плести сладкие сети с другим человеком, сращивать аорты, если они готовы рисковать ими ради минутного удовольствия? Пусть живут бобылями, волками-одиночками, лазают по горам, разбиваются на мотоциклах, убиваются как хотят – никому нет дела.
Разве мало, говорю я, того, что мы и так бредем под дождем невидимо падающих комет, не зная, попадет ли очередная в тебя, в меня, в него, или безвредно зашипит в сыром мху, просвистев в двух миллиметрах от ничего не заметившей спины. Разве мало того, что одного сбила машина на сыром ночном шоссе, что второй не удержал равновесие над камнями под парапетом, что третий носил в себе черную прожорливо разрастающуюся жемчужину, что четвёртый просто пошел посмотреть мюзикл, оказавшись в столице – и всех их нет больше. Разве мало того, что Аннушка уже разлила масло, что те трое, которых ты встретишь в тихом переулке, уже допивают вторую бутылку и глаза у них всё шалее, а ножи они всегда носят с собой?
Очень, очень большая доблесть, красивый героизм, доказательство мужественности – покорить вершину, нырнуть глубже всех, домчаться из города до побережья за 10 минут, вернуться невредимым с ближнего востока. Возьми с полки пирожок, богатырь и повесь себе медаль, но если все то время, пока ты гонялся за адреналином ради щекотания нервов, прихоти, блажи, - если все это время кто-то, оставленный тобой здесь, кто-то, кому ты обещал быть защитой и опорой, каменной стеной и пуховой периной, водой и единым хлебом – если этот кто-то, слабый, глупый и тревожный, обошёл все круги ада, изнывая от ужаса, вымораживающего нутро, вынимающего душу, распинающего её на дыбе – если все это так, то весь твой героизм – выеденное яйцо, вся твоя доблесть – пшик, вся твоя мужественность – кривое зеркало твоего эго.
Да, конечно, ты мужчина, ты смелый, сильный и безрассудный, и в своем праве быть всем этим. А я что, я дрожащая тварь, ряска, изморось на стекле, китайский трясущийся желейный гриб, все, что я умею, это обвивать хилыми стебельками, наползать мягким туманом, прорастать мицелием, цепляться, стреножить, шелестеть в ухо – не уходи, не ходи, останься. Останься, я буду гладить твои волосы, целовать твои ладони, я буду укрывать тебя ночью от холода и горестей собой и одеялом, буду посыпать кушанья кориандром, базиликом, тмином, кайенским перцем, розмарином и орегано, чтобы ты вдохнул и забыл про свои самолеты, буду надевать шелковые платья, расшитые цветами рубашки, переплетать щиколотки ремешками, чтобы ты посмотрел и забыл про свои горы, буду втирать в кожу персиковое масло, алоэ вера, мускус и вербену, чтобы ты прикоснулся и забыл про свои походы, буду расчесывать волосы янтарным гребнем, вплетать в них ленты и бисер, завивать кудри, чтобы падали тяжелой гривой, чтобы ты запутал в них пальцы и забыл про свои речные пороги, буду говорить тебе быстро и сбивчиво, рассказывать смешное и острое, шептать нежное и непристойное, кричать и биться у тебя в руках, дышать тебе в ключицу щекотно и влажно, только останься, не ходи никуда, останься, останься, не уходи, останься.
А он говорит – я, говорит, пойду в горы.
(с) tridaktna |
| Цитата | |
|
22:16 - 30.04.2008 · Нотька · Журнал · Профиль |
Мда... как... знакомо и понятно.
Мда.. |
| Цитата | |
|
|
|
Сайт Синтона
Расписание тренингов
