После пожаров в Москве в 1812 году многие постройки пришли в ужасное состояние. Поэтому решено было отреставрировать ее, что было доверено виднейшему из московских зодчих, Осипу Ивановичу Бове (1784—1834).
Красная площадь до того преображалась, что Александр I не узнал ее на представленных чертежах. Рассказывают, что указав на Покровский собор, освобожденный от заграждавших его лавок, император выразил желание возвести столь замечательное здание в своем государстве и весьма удивился, когда ему объяснили его ошибку. Нельзя отвечать за правдивость этого анекдота, но, в самом деле, одна засыпка Алевизова рва вдоль кремлевской стены, снос вдоль него, между Никольскими и Спасскими воротами, полуразрушенных каменных рядов 1786 г. да очистка площади от множества деревянных киосков и лавчонок начинали превращение древнего тесного торга в парадный плац и место народных гуляний. Особую торжественность и окончательное оформление всему пространству придали новые Торговые ряды, построенные по проекту Бове в 1814—15 годах. Их купол соответствовал куполу Сената – создавалось ощущение поперечной оси площади, усиленное памятником Минину и Пожарскому перед центральным портиком рядов (1818 г., скульптор И.П.Мартос). Очевидно за свои колонны, среди москвичей здание прослыло «столбами», а «у пьедестала монумента», уже при Лермонтове, «кричали разносчики, суетились булочники», торгуя очень популярными горячими пирогами разных сортов.
Кроме лакомств удовольствию гуляющих служили два ряда деревьев, высаженных на месте рва. Приятный для прогулки бульвар, протянувшийся вдоль стены, служил также зрительному восприятию храма Василия Блаженного. Аллея как бы выдвигала на его уровень продольную ось площади, тогда как, реально, от Кремля собор находится вдвое дальше, чем от Средних торговых рядов. Последние (между Ильинкой и Варваркой), вместе с Нижними рядами (вдоль несохранившейся Москворецкой улицы), Бове объединил едиными архитектурными мотивами со «столбами», то есть Верхними рядами – что придало площади и спуску к реке целостный, законченный облик. Полностью сложившийся в 1818 г., ансамбль сохранялся без существенных изменений до конца 1880-х гг.
Стилистическая согласованность продолжалась и с северной стороны Красной площади: за Воскресенскими воротами классицизм возобновлялся десятиколонными казаковскими Присутственными местами, очень солидными, но без подхода – фасад поджимала болотистая Неглинка. Река была грязна, дурно пахла, и благоустройство прилегающих к ней территорий решено было начать с заключения ее самой в подземную трубу. Часть средств из упоминавшегося денежного фонда строительной комиссии московский главнокомандующий, граф Тормасов в мае 1816 г. предписал употребить «на закрытие кирпичным сводом канала и бассейнов реки Неглинной», что и было в основном осуществлено за 1817—19 гг. – сначала на отрезке между Кузнецким и Воскресенским мостами, а затем в обоих направлениях дальше, до Трубной площади и Москвы-реки. Названные мосты при этом были снесены, но оставили свои названия: первый – проходившей через него улице, второй – образовавшейся на его месте Воскресенской площади. Классические Присутственные места к 1821 году отремонтировали, а перед старым зданием Присутственных мест, то есть петровской Главной аптекой, примыкавшей к Воскресенским воротам с другого бока, убрали обветшавшую китайгородскую стену. В результате вдоль Кремля на Красную площадь открылся проезд, известный под именем Кремлевского. Следующие серьезные изменения начались на площади с середины 1870-х гг., с постройки Исторического музея.
Соседняя, более обширная, Театральная площадь также обязана своим рождением «погребению» Неглинки. Здесь, однако, прибавлялась еще необходимость срывать земляные укрепления Петра I – главным образом, в том углу, где теперь гостиница «Метрополь» (вообще снос бастионов и засыпка рвов времен Северной войны продолжались вокруг Кремля и Китай-города на протяжении 1815—23 гг., что, в частности, освободило пространство для Театрального и Китайского проездов). Справиться со всем обилием работ по выравниванию рельефа помогало привлечение к ним арестантов и использование солдатской силы: четырех пехотных полков, двух пионерных рот и двух рабочих батальонов.
Вернемся к площади, чей композиционный центр сразу бросается в глаза. Речь пойдет о Большом театре, соотношению с которым подчинялась здесь вся планировка и застройка.
Кочевье Императорской труппы из одного барского дома в другой заставляло московские власти думать о восстановлении Петровского театра. Предписание Тормасова 1816 года вторым пунктом включало его «отделку» в расходные статьи Комиссии для строений. Однако, видимо в связи с тем, что средства отпускались порционно, что, подобно материалам и рабочей силе, они распылялись по слишком многим, отчасти уже описанным, объектам, приступать к возведению театра медлили. Проект архитектора Ламони, утвержденный Александром I в 1817 г., залежался в бумагах и пару лет спустя был просто потерян. Князь Дмитрий Владимирович Голицын, возглавивший московскую администрацию после скончавшегося в 1819 г. Тормасова, не откладывая дела обратился за помощью в петербургскую Академию художеств.
Из трех, присланных ее президентом, проектов генерал-губернатор выбирает вариант академика Андрея Михайлова («второго»), а Бове вносит в него некоторые изменения, «кои были необходимы в отношении удобностей, вкуса здешней публики и суммы, на сие ассигнованной». Повторное царское утверждение состоялось 10 ноября 1821 г., после чего, потратив на строительство три года и около 2 млн. рублей, Комиссия для строений отпраздновала, наконец, вместе с заждавшимися москвичами, открытие Большого Петровского театра (6 января 1825г.). Исполняли пролог «Торжество муз» и балет «Сандрильона». Свежие «Московские ведомости» восхищались «прекраснейшим зданием, очаровывающим вкус своим возвышением, своею огромностию и благородною простотою, соединенною с изяществом, величавостью и легкостию».
В той же первой половине 1820-х гг. перед восемью театральными колоннами сформировалась площадь, задуманная при творческом участии самого императора: «собственною Высочайшею рукою» он обозначил ее на плане в виде «регулярного четвероугольника». Более вытянутые, восточную и западную, стороны Бове планировал украсить аркадами четырех двухэтажных зданий с трехэтажными ризалитами на линии Охотный ряд – Театральный проезд. Такая «рамка» для Большого театра к его открытию была почти готова: за 1820—24 года появились Малый театр, дом Полторацкого (где теперь Молодежный театр и вестибюль станции «Охотный ряд») и Сенатская типография (на месте гостиницы «Москва», точнее ее восточной части). Однако четвертое составляющее этого обрамления отсутствовало до 1838—39 гг., когда купец Челышев купил и застроил участок современного «Метрополя», открыл здесь гостиницу и, во дворе, свои знаменитые бани.
Ампирный образ площади быстро размылся. Начавшись заменой открытых аркад на окна (1840-е гг.), перестройки ХIХ—ХХ вв. практически ничего не оставили от фасадов Бове – уцелел только Малый театр. Не считая добавления архитектором Тоном второго ризалита со стороны нынешнего ЦУМа и упомянутой заделки галерей, здание сохраняет первоначальный внешний вид. Спонсором его возведения был купец Василий Варгин, знаменитый крупными поставками армейского обмундирования в годы войны с Наполеоном. Едва закончив отделку, он сдает помещения театру (1824 г.), которому, выкупленные через шесть лет казной, они отдаются в полную собственность.
Приблизительно до 1830 г. площадь звалась Петровской (по старому названию Большого театра), после чего получила нынешнее имя и стала украшаться столбиками плац-парада (Театрального). Разбитый на его месте сквер (1910—11 гг.), в своей южной, относительно поперечного проезда, половине, с 1835 г. сохраняет невредимым изящный водоразборный фонтан с амурами скульптора Витали (в советское время немного передвинут к северу).
Теперь Александровский сад. Посещая Москву в 1820 г., император «повелеть соизволил от Воскресенских ворот до Боровицкого моста устроить гулянье». Отсюда и наименование, которое, впрочем, в равной степени связано с царственным племянником «Благословенного», так как привилось только в 1856 году, после коронации Александра II. Сначала только и знали, что Кремлевские сады – по их положению под северо-западными стенами Кремля, – чаще именно во множественном числе, в качестве трех садов, открывавшихся по очереди, строго погодно: Верхний (от Воскресенской площади до Троицкого моста) – 30 августа 1821 г., Средний (между Троицким и Боровицким мостами) – того же числа 1822 года, Нижний (за Боровицким мостом, над Кремлевской набережной) – еще ровно через год.
«Всякий раз, что я приезжал, Москва являлась мне в новой красоте», – восхищался в своих «Записках» литератор Ф.Ф.Вигель, – В этом году весной (1823; насчет «весны» бытописатель противоречит вышеприведенным архивным данным) открыт так называемый Кремлевский сад: грязная Неглинная, протекавшая через гадкое болото, заключена в подземный свод, а на поверхности ее явился прекрасный сад или бульвар, зеленой лентою опоясывающий почти весь Белый Кремль». Впечатление непрерывной «зеленой ленты» усиливалось бульваром Кремлевской набережной, где также, в 1818—21 гг., насажали деревьев.
Кроме Неглинки садам уступили место упоминавшиеся петровские бастионы и куртины. Небольшой участок вала перед Средней Арсенальной башней Бове сохранил для сооружения романтического декоративного грота (1821 г.), существующего поныне. Остальные насыпи пошли на поднятие территории бывшей речной поймы. Земли оказалось недостаточно, но в низинном расположении «гуляний», видимо, успели найти преимущество, уютную обособленность – достигнутым уровнем грунта удовлетворились, оставив все так, как оно есть и теперь.
Никак нельзя, минуя здесь прочие подробности, обойти чугунные столбы и решетку главного входа с золочеными бронзовыми вставками, с фашинами и копьями ограды. Ворота лишились четырех орлов, но сами устояли в первозданном виде – в каком были отлиты купцом Немчиновым на заводе Чесменского по проекту архитектора Паскаля. Этого, к сожалению, не скажешь о таких же, парных воротах со стороны набережной, снесенных в 1872 г. |
Сайт Синтона
Расписание тренингов
