Стихотворения, которые вам нравятся

Камень чуть качнулся вперед,
И ринулся вниз, к реке.
Двадцать один непутевый год
Повис на правой руке.
Только удара черная плеть
И пустота позади.
Только пальцы на рыжей скале
И цифра - двадцать один.
Я долго курил над пропастью снежной,
Теперь я не мог не понять -
Ночь, любимая спит безмятежно,
Но втихомолку молится мать.

Ю. Визбор

У мамы голос тверд, а график точен, с ней спорить абсолютно ни к чему. Конечно, Генка маму любит очень, но не взаимно, кажется ему. В родном дворе друзья играют в прятки. Кругом висят плакаты: «Миру — мир!» Мороженщица толстая в палатке румяным детям продает пломбир. Палатка — по пути, палатка прямо, во рту скопилась горькая слюна: «Пломбир! Давай пломбира купим, мама!» «Я запрещаю», — говорит она.

Но как же так? Любой ребенок мира мороженое летом должен есть! А я шесть лет не пробовал пломбира! А мне как раз сегодня ровно шесть! Едят пломбир в Америке, Европе, едят пломбир у нас, какой в нем вред? Но мама — больно хрясь его по попе: «Я запретила, это значит: нет!» И Генка, от обиды шмыгнув носом, прошел за мамой молча через парк.

Не спорит Генка, спорить тут не надо, подобный спор всегда чреват бедой. Но впереди аллеи автоматы с прекрасной газированной водой. «Давай мы внутрь бросим три копейки! А если жалко — то одну всего! И автомат нальет в стакан из лейки с сиропом воду или без него!» Но вдруг, себя почувствовав неловко, он замолчал и услыхал в ответ: «Тебе я запретила газировку! А запретила — это значит: нет!» — «Но почему?» — «Там грязные стаканы». — «А мы помоем!» — «Замолчи, не ной». — «Мы сбегаем домой помыть под краном! Мы принесем стакан из дома свой! Ведь все же пьют!» — «А ты на всех не тыкай!» — «Но всем же можно!» — «А тебе — никак!» — «Но все ребята: Вовка, Вероника — они же...» Но в ответ по попе — шмяк: «Сказала «нет»! Не будет газировки! А чтоб не вздумал спорить и кричать, ты с завтрашнего дня не дружишь с Вовкой и запрещаю во дворе гулять!» — «Ах, мама, мама, ты такая злая!» — «Я злая? Почему же? Вовсе нет. Запомни, сын: чем больше запрещаешь, тем больше пользы и тем меньше вред».

И Генка замолчал. Он шел за мамой к районной поликлиники крыльцу, но было у него лицо упрямо, и злоба пробегала по лицу. И с яростью, нехарактерной детям, он все шептал: «Клянусь, я отомщу! Я вырасту! И людям всем на свете я все на свете тоже запрещу! Я запрещу, что надо и не надо! Я покараю весь жестокий мир! Я отомщу за каждую досаду! За каждый мне не купленный пломбир!»

Мама приходит с работы,
Мама снимает боты,
Мама проходит в дом,
Мама глядит кругом.

- Был на квартиру налёт?
- Нет.
- К нам заходил бегемот?
- Нет.
- Может быть, дом не наш?
- Наш.
- Может, не наш этаж?
- Наш.
Просто приходил Серёжка,
Поиграли мы немножко.

- Значит, это не обвал?
- Нет.
- Слон у нас не танцевал?
- Нет.
- Очень рада.
Оказалось,
Я напрасно волновалась!

Э. Успенский

Григорий Остер
ВРЕДНЫЕ СОВЕТЫ

* * *
Нет приятнее занятья,
Чем в носу поковырять.
Всем ужасно интересно,
Что там спрятано внутри.
А кому смотреть противно,
Тот пускай и не глядит.
Мы же в нос к нему не лезем,
Пусть и он не пристает.


* * *
Когда тебя родная мать
Ведет к зубным врачам,
Не жди пощады от нее,
Напрасных слез не лей.
Молчи, как пленный партизан,
И стисни зубы так,
Чтоб не сумела их разжать
Толпа зубных врачей.

* * *
Посмотрите, что творится
В каждом доме по ночам.
Отвернувшись к стенке носом,
Молча взрослые лежат.
Шевелят они губами
В беспросветной темноте
И с закрытыми глазами
Пяткой дергают во сне.
Ни за что не соглашайтесь
По ночам идти в кровать.
Никому не позволяйте
Вас уклавать в постель.
Неужели вы хотите
Годы детские свои
Провести под одеялом
На подушке, без штанов?

Сообщение отредактировал(а) adma - 28.04.2010 - 16:33

За тех, кто на земле

Бушует ливень проливной,
Шумит волна во мгле.
Давайте выпьем в эту ночь
За тех, кто на земле.
Дымится разведённый спирт
В химическом стекле.
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.
Дымится разведённый спирт
В химическом стекле.
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.

За тех, кому стучит в окно
Серебряный восход,
За тех, кто нас давным-давно,
Наверное, не ждёт.
И пусть начальство не скрипит,
Что мы навеселе,-
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.
И пусть начальство не скрипит,
Что мы навеселе,-
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.

Чтоб был весёлым их досуг
Вдали от водных ям,
Чтоб никогда не знать разлук
Их завтрашним мужьям.
Не место для земных обид
У нас на корабле,-
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.
Не место для земных обид
У нас на корабле,-
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.

Александр Городницкий

Телефон

Слушаю, да! Але! Что за шутки с утра?!
Я? Почему удивлен? Я даже очень рад.
Я даже закурю. Здравствуй, прошло сто лет.
Сто лет прошло, говорю. Я не спешу, нет.

Что у нас за дела? Да как-то все разбрелись,
Верочка родила, Славины развелись.
Я получил отдел, Санька съездил в Париж,
Все в суматохе дел. Ну, а ты что молчишь?

А правда, что говорят..? А кто он, коль не секрет?
А, военный моряк, в, общем, жгучий брюнет.
А сына как назвала? Спасибо, не ожидал.
Значит жизнь удалась? Все прошло без следа?

Телефон-автомат у нее,
Телефон на столе у меня,
Это осень, это жнивье,
Талый снег вчерашнего дня.

Юрий Визбор

Это - ДА! Это - НЕТ!


- На эту кушетку,
На эту тахту,
На эту кровать
Или даже на ту,
На этот диван
Или даже на тот,
Где целыми днями
Валяется кот, -
Ложитесь и спите,
Пожалуйста, сами! -
Сказал я за ужином
Папе и маме,
Двум бабушкам сразу -
И папиной маме,
И с ней за компанию
Маминой маме.

- Не надо, - сказал я, -
Подушку взбивать,
А также простынкой
Кровать накрывать,
А также не надо
Кровать согревать
Моим одеялом
Из шерсти верблюда!
Я спать не пойду
Ни за что, никогда,
Я буду слоняться
Туда и сюда,
Плясать
Или просто за ухом чесать -
Но спать,
Безусловно,
Я больше не буду!

Кататься верхом на слоне -
Это да!
Запеть петухом в тишине -
Это да!
Шептаться со львом при луне -
Это да!
Шататься от стенки к стене -
Это да!
Но только не спать -
Ни за что, никогда!

Не спать никогда -
Ни на левом боку,
Ни на спине,
Ни на правом боку,
Ни подпирая ладонью щеку,
Ни задирая свой нос к потолку,
Ни высунув руку,
Ни высунув ногу,
Чтоб спину погладить
Английскому догу.

Глаза в темноте закрывать -
Это нет!
Лежать в темноте и зевать -
Это нет!
И носом в подушку клевать -
Это нет!
Кататься верхом на слоне -
Это да!
Слоняться верхом на коте -
Это да!
Верхаться на слонокоте -
Это да!
Но спаться уже никогду не пойда!


Ю.Мориц

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.


Анна Ахматова.

МЫ СОСТОИМ ИЗ НАШИХ ПАП И МАМ,
И даже если отрицаем это,
То временами разные приметы
Родителей напоминают нам.

Привычно было спорить обо всем
Доказывая что-то постоянно.
Родителей мы все потом поймем,
Потом, когда на сердце ляжет рана.

И будем с удивленьем замечать
Как много получили мы в наследство.
Как глубоко в душе отец и мать,
От их примеров никуда не деться.

А главное, что так оно и есть –
Они во многом правы оказались.
И если бы они возникли здесь,
То мы, возможно, в этом бы признались.

А наши дети будут нас учить,
Как надо жить. И спорить будут тоже.
Воспитывай их твердо, но учти –
Все это было с нами так похоже!

Петр Давыдов

Наливаю я свой бокал
дОполна,
Я за счастье готова испить
дОпьяна.
Верю, будто живой воды
нАлито,
Выпью всё, только где ж оно,
счастье-то?

Средь гостей отыщу одного,
правильного,
Может, Он мне подскажет, как жить
праведно?
Он начнёт, и пойму я, что мы ...
разные...
Я сама догадаюсь, что счастье -
в празднике!

Помню, в детстве жду карусельной
Очереди,
Утомилась, а покататься -
хочется.
И хоть после кружусь я всего
мгновение,
Снова в очередь я встаю
без сомнения.

Вновь дождавшись, кружусь и смеюсь
участливо:
- Посмотрите, как в эту минуту я
счастлива!
Но мгновенье пройдёт, и я снова -
в очередь,
Так всегда, потому что счастье -
опрометь.

Если были бы эти мгновения
частыми,
Мы б не чувствовали тогда
счастия...
Наливайте же свой бокал
дОполна,
И давайте за эти мгновения -
дОпьяна!

пс: это я сама сочинила 10 лет назад, рылась-разбиралась и нашла вдруг.

Этой ночью в светлом сновиденье
он ко мне явился как живой, -
Тело от желанья содрогнулось,
в сердце вспыхнул трепет огневой.

Над лицом моим лицо склонил он,
с пылкой радостью к устам приник...
Пробудилась я - и что случилось.
почему исчез он в тот же миг?...

Был мой сон чудесен, но обманчив -
до сихпор обида душу жжет:
Не могла я счастьем насладиться -
слишком скоро наступил восход.

Как жасмин цветущий, я пылаю,
он шмелем летит на мой прзыв,
Но рассвет приносит боль утраты,
нас влюбленных снова разлучив.

Ах, недолго я была богатой -
ярких снов исчезло волшебство:
Горе мне, - алмаз бесценный выпал
из подола сари моего!

Видьяпати Тхакур

Сообщение отредактировал(а) Ксанита - 1.05.2010 - 15:30

Уважаемые, а можно так стихи выкладывать?
Эдуард Асадов "Баллада о ненависти и любви"
Мне просто понравилась зарисовка и стихи.. часто смотрю
Нажми тут -> Баллада о ненависти и любви

БАЛЛАДА О НЕНАВИСТИ И ЛЮБВИ

I

Метель ревет, как седой исполин,
Вторые сутки не утихая,
Ревет, как пятьсот самолетных турбин,
И нет ей, проклятой, конца и края!

Пляшет огромным белым костром,
Глушит моторы и гасит фары.
В замяти снежной аэродром,
Служебные здания и ангары.

В прокуренной комнате тусклый свет,
Вторые сутки не спит радист.
Он ловит, он слушает треск и свист,
Все ждут напряженно: жив или нет?

Радист кивает: - Пока еще да,
Но боль ему не дает распрямиться.
А он еще шутит: "Мол, вот беда
Левая плоскость моя никуда!
Скорее всего перелом ключицы..."

Где-то буран, ни огня, ни звезды
Над местом аварии самолета.
Лишь снег заметает обломков следы
Да замерзающего пилота.

Ищут тракторы день и ночь,
Да только впустую. До слез обидно.
Разве найти тут, разве помочь -
Руки в полуметре от фар не видно?

А он понимает, а он и не ждет,
Лежа в ложбинке, что станет гробом.
Трактор если даже придет,
То все равно в двух шагах пройдет
И не заметит его под сугробом.

Сейчас любая зазря операция.
И все-таки жизнь покуда слышна.
Слышна ведь его портативная рация
Чудом каким-то, но спасена.

Встать бы, но боль обжигает бок,
Теплой крови полон сапог,
Она, остывая, смерзается в лед,
Снег набивается в нос и рот.

Что перебито? Понять нельзя.
Но только не двинуться, не шагнуть!
Вот и окончен, видать, твой путь!
А где-то сынишка, жена, друзья...

Где-то комната, свет, тепло...
Не надо об этом! В глазах темнеет...
Снегом, наверно, на метр замело.
Тело сонливо деревенеет...

А в шлемофоне звучат слова:
- Алло! Ты слышишь? Держись, дружище -
Тупо кружится голова...
- Алло! Мужайся! Тебя разыщут!..

Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
В каких ведь бывал переделках грозных.
- Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
А про себя добавляет: "Боюсь,
Что будет все, кажется, слишком поздно..."

Совсем чугунная голова.
Кончаются в рации батареи.
Их хватит еще на час или два.
Как бревна руки... спина немеет...

- Алло!- это, кажется, генерал.-
Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
Странно: слова звенят, как кристалл,
Бьются, стучат, как в броню металл,
А в мозг остывший почти не влетают...

Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
Как мало, наверное, необходимо:
Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
Где доброе слово да чай на столе,
Спирта глоток да затяжка дыма...

Опять в шлемофоне шуршит тишина.
Потом сквозь метельное завыванье:
- Алло! Здесь в рубке твоя жена!
Сейчас ты услышишь ее. Вниманье!

С минуту гуденье тугой волны,
Какие-то шорохи, трески, писки,
И вдруг далекий голос жены,
До боли знакомый, до жути близкий!

- Не знаю, что делать и что сказать.
Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
Что, если даже совсем замерзаешь,
Надо выдержать, устоять!

Хорошая, светлая, дорогая!
Ну как объяснить ей в конце концов,
Что он не нарочно же здесь погибает,
Что боль даже слабо вздохнуть мешает
И правде надо смотреть в лицо.

- Послушай! Синоптики дали ответ:
Буран окончится через сутки.
Продержишься? Да?
- К сожалению, нет...
- Как нет? Да ты не в своем рассудке!

Увы, все глуше звучат слова.
Развязка, вот она - как ни тяжко.
Живет еще только одна голова,
А тело - остывшая деревяшка.

А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
Держись! Часов через пять рассвет.
Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
Ну есть ли хоть шанс?
- К сожалению, нет...

Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
Как трудно последний привет послать!
И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
Голос резкий, нельзя узнать.
Странно. Что это может значить?

- Поверь, мне горько тебе говорить.
Еще вчера я б от страха скрыла.
Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
То лучше, чтоб после себя не корить,
Сказать тебе коротко все, что было.

Знай же, что я дрянная жена
И стою любого худого слова.
Я вот уже год тебе не верна
И вот уже год, как люблю другого!

О, как я страдала, встречая пламя
Твоих горячих восточных глаз. -
Он молча слушал ее рассказ,
Слушал, может, последний раз,
Сухую былинку зажав зубами.

- Вот так целый год я лгала, скрывала,
Но это от страха, а не со зла.
- Скажи мне имя!..-
Она помолчала,
Потом, как ударив, имя сказала,
Лучшего друга его назвала!

Затем добавила торопливо:
- Мы улетаем на днях на юг.
Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
Быть может, все это не так красиво,
Но он не совсем уж бесчестный друг.

Он просто не смел бы, не мог, как и я,
Выдержать, встретясь с твоими глазами.
За сына не бойся. Он едет с нами.
Теперь все заново: жизнь и семья.

Прости. Не ко времени эти слова.
Но больше не будет иного времени. -
Он слушает молча. Горит голова...
И словно бы молот стучит по темени...

- Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
Судьба перепутала все пути.
Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
За подлость и радость мою прости!

Полгода прошло или полчаса?
Наверно, кончились батареи.
Все дальше, все тише шумы... голоса...
Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!

Оно грохочет и бьет в виски!
Оно полыхает огнем и ядом.
Оно разрывается на куски!
Что больше в нем: ярости или тоски?
Взвешивать поздно, да и не надо!

Обида волной заливает кровь.
Перед глазами сплошной туман.
Где дружба на свете и где любовь?
Их нету! И ветер как эхо вновь:
Их нету! Все подлость и все обман!

Ему в снегу суждено подыхать,
Как псу, коченея под стоны вьюги,
Чтоб два предателя там, на юге,
Со смехом бутылку открыв на досуге,
Могли поминки по нем справлять?!

Они совсем затиранят мальца
И будут усердствовать до конца,
Чтоб вбить ему в голову имя другого
И вырвать из памяти имя отца!

И все-таки светлая вера дана
Душонке трехлетнего пацана.
Сын слушает гул самолетов и ждет.
А он замерзает, а он не придет!

Сердце грохочет, стучит в виски,
Взведенное, словно курок нагана.
От нежности, ярости и тоски
Оно разрывается на куски.
А все-таки рано сдаваться, рано!

Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
Так пусть же! Считайте, что чудо есть!

Надо любою ценой подняться
И всем существом, устремясь вперед,
Грудью от мерзлой земли оторваться,
Как самолет, что не хочет сдаваться,
А сбитый, снова идет на взлет!

Боль подступает такая, что кажется,
Замертво рухнешь назад, ничком!
И все-таки он, хрипя, поднимается.
Чудо, как видите, совершается!
Впрочем, о чуде потом, потом...

Швыряет буран ледяную соль,
Но тело горит, будто жарким летом,
Сердце колотится в горле где-то,
Багровая ярость да черная боль!

Вдали сквозь дикую карусель
Глаза мальчишки, что верно ждут,
Они большие, во всю метель,
Они, как компас, его ведут!

- Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
Он жив. Он двигается, ползет!
Встает, качается на ходу,
Падает снова и вновь встает...

II

К полудню буран захирел и сдал.
Упал и рассыпался вдруг на части.
Упал, будто срезанный наповал,
Выпустив солнце из белой пасти.

Он сдал, в предчувствии скорой весны,
Оставив после ночной операции
На чахлых кустах клочки седины,
Как белые флаги капитуляции.

Идет на бреющем вертолет,
Ломая безмолвие тишины.
Шестой разворот, седьмой разворот,
Он ищет... ищет... и вот, и вот -
Темная точка средь белизны!

Скорее! От рева земля тряслась.
Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
Точка качнулась, приподнялась
И рухнула снова в глубокий снег...

Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
Ровно и плавно гудят машины.
И первой без лесенки прямо в сугроб
Метнулась женщина из кабины!

Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
Я знала... Все будет так, не иначе!..-
И, шею бережно обхватив,
Что-то шептала, смеясь и плача.

Дрожа, целовала, как в полусне,
Замерзшие руки, лицо и губы.
А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
- Не смей... ты сама же сказала мне..

- Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
Какой же меркой меня ты мерил?
Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
Какое счастье, что ты поверил!

Я знала, я знала характер твой!
Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
И нужен был шанс, последний, любой!
А ненависть может гореть порой
Даже сильней любви!

И вот, говорю, а сама трясусь,
Играю какого-то подлеца.
И все боюсь, что сейчас сорвусь,
Что-нибудь выкрикну, разревусь,
Не выдержав до конца!

Прости же за горечь, любимый мой!
Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
Да я, как дура, пойду за тобой,
Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!

И были такими глаза ее,
Глаза, что любили и тосковали,
Таким они светом сейчас сияли,
Что он посмотрел в них и понял все!

И, полузамерзший, полуживой,
Он стал вдруг счастливейшим на планете.
Ненависть, как ни сильна порой,
Не самая сильная вещь на свете!

Эдуард Асадов. Остров Романтики.
Москва: Молодая гвардия, 1969

МОЛИТВА СВ. СЕРГИЮ

Добрый вечер, Отец, мне сегодня трудней,
чем всегда, и поэтому я обращаюсь к Тебе,
но, конечно, не с тем, чтобы что-то спасти.
Боль утраты – такие пустые слова,
но я рад: ещё шаг, и мне нечего будет терять,
камикадзе – легчайший из тех, кто в пути.

Объясни мне, Отец, почему Твой закон,
как и раньше, не писан для вечно заблудших сынов?
Почему из-за щепок был вырублен лес,
почему алый дождь не пролился с небес
охлаждающим душем для буйных голов вожаков?

Я ещё не умею молиться за павших врагов,
мои руки в грязи, но ты видишь, Отец,
я уже завербован вселенской войной.
Я не знаю того, чем закончится путь,
но, прости мою дерзость, я верю, что буду с Тобой.

И я вернусь победителем с этой войны,
из солёной слезы стану солью земли,
смою кровью позор изначальной вины
и засохшую грязь тридевятых столиц.

Я вернусь победителем, да, я вернусь,
доиграв свою роль, уплатив все долги,
не ускорю конец, не предам, не сопьюсь,
и молюсь: просвети, проведи, помоги.

(Я прошу: если есть на то воля Твоя –
просвети, проведи, помоги).

Лилия Борисова

Долго пыталась вспомнить, что мне это стихотворение напоминает, и вспомнила - "Маскарад" Лермонтова.

Послушай, Нина!.. я смешон, конечно,
Тем, что люблю тебя так сильно, бесконечно,
Как только может человек любить.
И что за диво? у других на свете
Надежд и целей миллион,
У одного богатство есть в предмете,
Другой в науки погружен,
Тот добивается чинов, крестов - иль славы,
Тот любит общество, забавы,
Тот странствует, тому игра волнует кровь...
Я странствовал, играл, был ветрен и трудился,
Постиг друзей, коварную любовь,
Чинов я не хотел, а славы не добился.
Богат и без гроша был скукою томим.
Везде я видел зло и, гордый, перед ним
Нигде не преклонился.
Все, что осталось мне от жизни, это ты:
Созданье слабое, но ангел красоты:
Твоя любовь, улыбка, взор, дыханье...
Я человек: пока они мои,
Без них нет у меня ни счастья, ни души,
Ни чувства, ни существованья!

Но если я обманут... если я
Обманут... если на груди моей змея
Так много дней была согрета, - если точно
Я правду отгадал... и, лаской усыплен,
С другим осмеян был заочно!
Послушай, Нина... я рожден
С душой кипучею, как лава,
Покуда не растопится, тверда
Она, как камень... но плоха забава
С ее потоком встретиться! тогда,
Тогда не ожидай прощенья -
Закона я на месть свою не призову,
Но сам, без слез и сожаленья,
Две наши жизни разорву.