Стихотворения, которые вам нравятся

Белла Ахмадулина

О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.

Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.

О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
1960-1961

Заклятье

Я уйду от тебя, я скажу напоследок: "Прости".
Я уйду, но покоя тебе никогда не найти,
Я уйду, без упрёков и слез, молчаливо, одна.
Я уйду, ибо выпито сердце до самого дна.
Ты меня позовешь - ни единого звука в ответ.
Ни обнять, ни коснуться ладонью, ни глянуть вослед.
И глаза ты закроешь, и станешь молить в тишине,
Чтобы я появилась, вернулась хотя бы во сне,
И, не видя дороги, ты кинешься в горестный путь,
Вслед за мной, без надежды меня отыскать и вернуть.

Будет осень. Под вечер друзья соберутся твои -
Кто-то будет, наверно, тебе говорить о любви.
Одинокое сердце своё не отдашь никому,
Ибо я в это время незримо тебя обниму.
Бесполезно тебя новизной соблазнять и манить -
Даже если захочешь, не в силах ты мне изменить.
Будет горькая память, как сторож, стоять у дверей,
И раскаянье камнем повиснет на шее твоей,
И протянешь ты руки, и воздух обнимешь ночной,
И тогда ты поймешь, что вовеки расстался со мной.

И весна прилетит, обновит и разбудит весь мир.
Зацветут маргаритки, раскроется белый жасмин.
Ароматом хмельным и густым переполнятся сны,
Только горечь разлуки отравит напиток весны.
Остановишься ты на пороге апрельского дня -
Ни покоя, ни воли, ни радости нет без меня
Я исчезла, растаяла ночью, как след на песке,
А тебе завещала всегда оставаться в тоске,
В одиночестве биться, дрожа, как ночная трава...
Вот заклятье моё!
Вот заклятье моё!
Вот заклятье моё!
И да сбудутся эти слова!

Назрул Ислам
(перевод с бенгальского Михаила Курганцева)

Снега нет. Зима ушла.
Губы лопнули по швам -
Сверху небо разливали
По ладоням и ковшам.

Хорошо с ладони пить,
Чтобы губы погубить
И зрачок воды прозрачной
Поцелуем с толку сбить!

Где кончается стекло?
Сколько жизни утекло?
Незаметную границу
Солнце днём пересекло.

А в земле любой росток
Знает силу и восторг
Неизбежного движенья
И поэтому жесток.

(Осипов Вадим Вениаминович)

В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, -
Разве знала Ты?

Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.

С полуно'чи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.

И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.

Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.

И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.

Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.

И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.

А.Блок

Телефонный монолог

Зоя Ященко

У вас баталии, разьезды, мундиры, женщины.
У нас за хлебом насущным и черствым очередь,
Еще по месту прописки талоны обещаны
На ползунки - из пеленок выросшей дочери.

У всех друзей большие проблемы с жилплощадью,
Все любят джаз, скорее всего поэтому,
Один из нас родился совветским Ротшильдом,
Все остальные хотят умереть поэтами.

Вид из окна достоин пера историка,
Который пишет пособие для поступающих:
Для поступающих дурно со старыми дворниками,
Все подметающими, млекопитающими, но вымирающими.

Но ты, конечно, совсем другое хотел услышать:
О том, к примеру, что я читаю тебя в газетах,
И что мне нравится как ты думаешь, как ты пишешь,
Что сохранила записки мальчика на манжетах...

Читаю. Нравится. Сохранила. Но Боже правый,
Какая пропасть легла меж этим и прошлым летом -
Как между ужасом непризнанья и зычной славой,
Но ты же понял, что не об этом я, не об этом...

Лирический герой

И вот я стою на твоем пути,
Я тот, кто пришел из твоих стихов.
Ты знаешь, я мог бы тебя спасти,
Но ты не выносишь высоких слов.
Ты сочинила меня таким,
Ты выбрала этот медленный день,
Мы стоим на причале большой реки
Лицом к лицу, но я только тень.

Я мог бы взять тебя на паром
И плыть по теченью в густой синеве,
Но ты зачеркнула меня пером,
И я только образ в твоей голове.
Не видишь, я под дождем промок,
Не веришь, тогда прикоснись ко мне,
Я принес тебе оттуда цветок,
Мне открылась тайна, я вышел вовне.

И вот ты стоишь на моем пути,
А я растерялся и снова молчу,
И ты могла бы меня спасти,
И это то, чего я хочу.
В твоих стихах такая печаль,
И много цветов в зеленой траве.
Мне очень жаль, мне ужасно жаль,
Но я только образ в твоей голове.

Зоя Ященко

женщины жарки. мужчины жалки.
дети желанны. мне скоро тридцать.
гляжу, на глаза натянув ушанку,
в синее небушко аустерлица.

мне скоро тридцать. такую цифру
нельзя опустить. подводя итоги,
я замечаю: проблемы с циклом -
то ли гормоны чудачат, то ли

простая усталость; Москва жиреет -
на карте собою Ижевск закрыла;
смышленым лютиком в оранжерее
расту, воспитав ощущенье тыла

до уровня нормы; внутри копаясь,
я стала видеть кусок вселенной
и понимать, что порезать палец -
намного смелее, чем резать вены,

пачкая кафель. мне скоро тридцать.
три ноль. в мою пользу крутые бедра.
вот только отвыкнуть бы материться
и можно сразу рожать ребенка. (с)

Жизнь моя - черновик,
На котором все буквы - созвездья,
Сочтены наперёд все ненастные дни.

Жизнь моя- черновик
Все удачи мои невезенья
Остаются на нём
Как надорванный выстрелом крик.

Ника Турбина

***
Я иду на свиданье —
На свиданье с тобой…
В Море Воспоминаний
Остров есть дорогой:
За волной белопенной,
Наяву, не во сне,
Все — как в послевоенной,
Нашей первой весне…
Я иду на свиданье —
На свиданье к тебе:
По мосткам деревянным,
По зеленой траве,
Мимо глаз, мимо окон,
Сквозь людской коридор,
Под звездою высокой —
Все иду я с тех пор.

Эмилия Бояршинова

Мне снился сон

Мне снился сон:
Я во сне свободен был от дел,
Но телефон
Вдруг, под утро, взял и зазвенел...

И мне сосед
Говорит "Привет! Ну, как дела?"
А сна как нет,
И покоя нет, и ночь прошла

Ну как дела?
Простой вопрос...
Но вот ответ не так уж прост.
Зачем, зачем дана мне жизнь моя?
Что я могу, и только я?

Так каждый день
Собираюсь я найти ответ,
Но столько дел,
Что минуты нет, свободной нет.
Глядишь и ночь
Фонари опять уже зажгла.
И сутки прочь,
А с утра дела, дела, дела...

Учитель мой
Мне однажды, в детстве, дал совет:
Умей порой
Ты иным делам ответить: "Нет!"

Урок не впрок,
Старика не понял я тогда...
Опять звонок,
Трубку снял и вновь ответил: "Да!"

Я в суете так много лет
Как много дел, а дела нет...
Зачем дана мне жизнь моя?
Что я могу и только я?

Так каждый день
Собираюсь я найти ответ,
Но столько дел,
Что минуты нет, свободной нет.

Глядишь и ночь
Фонари опять уже зажгла.
И сутки прочь,
А с утра дела, дела, дела...

Мне снился сон:
Я нашел в нем главное из дел,
Но телефон вдруг под утро
Взял и зазвенел...

Один чудак
Мне опять звонит и ждет ответ.
Не знаю как,
Но на этот раз сказал я: "Нет!"

Учитель дал давно совет,
Но думал я так много лет:
Зачем дана мне жизнь моя?
Что я могу и только я?

Так каждый день
Собираюсь я найти ответ,
Но столько дел,
Что минуты нет, свободной нет.
Глядишь и ночь
Фонари опять уже зажгла.
И сутки прочь,
А с утра дела, дела, дела...

Леонид Дербенев

Город, созданный для двоих,
Фарами льет огонь.
Мостовая у ног твоих –
Это моя ладонь.

Ночью дома ссутулятся.
Медленно слижет дождь
С теплой тарелки улицы
След от твоих подошв.

Видишь, я в каждом знамени.
Слышишь, я в каждом гимне.
Просто в толпе узнай меня
И никогда не лги мне.

Оглушителен и высок,
А иногда и груб
Голос мой – голос вывесок
И водосточных труб.

Вечер накроет скоро дом,
окнами свет дробя.
можно я буду городом,
чтобы обнять тебя?

Полозкова Вера Николаевна

Бывают дни, когда опустишь руки.
И нет ни слов, ни музыки, ни сил.
В такие дни я был с собой в разлуке.
И никого помочь мне не просил.

И я хотел уйти куда попало,
Закрыть свой дом и не найти ключа,
Но верил я - не всё ещё пропало,
Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

И спеть меня никто не мог заставить -
Молчание - начало всех начал,
Но если плечи ветер мне расправит,
Как трудно будет сделать так, чтоб я молчал!

И пусть сегодня дней осталось мало,
И выпал снег, и кровь не горяча,
Я в сотый раз опять начну сначала,
Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

А.Макаревич

Ольга Родионова
* * *
Выпрями спину, дитя мое. Ну!
Простолюдины
Гнутся. Потуже корсет затяну...
Выпрями спину!

Если упала, расшиблась, -- не плачь.
Боль -- только вспышка.
Каждой принцессе положен палач.
Спину, малышка!

В черную кухню ли, в келью, в петлю,
В обморок, в клетку...
Спину, дитя мое, -- я так велю.
Выпрямись, детка!

Спину!.. Народ, как всегда ликовал --
Вон, что творится...
На эшафот, или в грязный подвал, --
Спину, царица!

Если детей твоих, всех пятерых,
Девочек, сына...
Пусть тебе будет не стыдно за них.
Выпрями спину!

Значит, вот так -- ни за что, ни про что --
Мальчика, дочек...
Господи, только б не вскрикнул никто...
Спину, сыночек!..

Это, наверное, написано о расстреле царской семьи и их детей (царевич и четыре княжны). Какой это был ужас, страшно!

Сообщение отредактировал(а) Белкус - 3.12.2008 - 00:10

Хранитель счастья.

Сестре


Плачешь? Не надо. Так ни фига не легче. Больно? Я знаю, девочка, се ля ви. Это пока не кровь, а всего лишь кетчуп, к слову сказать, замешанный на крови. Это пока тихонечко, понарошку, не на износ, а первая проба сил: сжатие, растяжение – стерпишь, крошка? А на излом? А вдоль боковой оси? От недосыпа сносит в безумный штопор, где-то звенит будильник – пора вставать. Кто бы еще дыру в голове заштопал, чтобы по центру: «Warning! Не кантовать!»? Что у тебя в наушниках? Smashing Pumpkins? Кто у тебя на сердце? Не злись, молчу. Милая, ты же так задираешь планку, что никому на свете не по плечу, ты же по венам гонишь все двести сорок, незаземленный провод внутри дрожит… Город вокруг – размытый и невесомый – тщится июнь по-быстрому пережить, горбится под ладонью кольцо бульваров, жмурит глаза высотка, звенит трамвай.

Хочется счастья? Вон же его – навалом, только тебе нездешнего подавай: чтобы такого наглого, цветом в просинь, выйти во дворик и на весь мир орать. Кстати, скажи, кого ты ночами просишь то отпустить, то руки не убирать? В мякоть подушки – выкрик голодной чайки, зубы покрепче стиснуть, иначе – взрыв. Ваша любовь – немыслимая случайность, ты это даже сможешь понять, остыв… Или не сможешь. Пятая, сто вторая – грабли все те же, очень похожи лбы.

Кто я? Смешной хранитель, рисунок с краю шустрой, дурной, плаксивой твоей судьбы.

Будет еще темнее и больше в минус, будет, возможно, лучше – вопрос кому. Я по любому сразу на помощь кинусь, хоть на войну, хоть в облако, хоть в волну. Я не смогу судьбу разобрать на части, ни переделать, ни облегчить пути…
Просто добавлю сверху немного счастья, чтобы тебе хватило на перейти.

Светлана Ширанкова

На

Н.Некрасов.

Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя...
И Музе я сказал: "Гляди!
Сестра твоя родная!"

И - другое, совсем другое...


Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы



"Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигримов"
В. Шекспир

Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.