Стихотворения, которые вам нравятся

[vpotapov1]

Стрип-бар


Полуголое тело сквозь дым
различаешь и думаешь, млея,
что, наверно, вот так же пред ним
раздевала себя Саломея.


Нет, не демон его танцевал,
не лукавая дочка Ваала —
этот танец семи покрывал
вот такая же б… исполняла.


Раз, два, три! Оголяется низ…
В многоглазом прокуренном зале
Саломея танцует стриптиз
третью тысячу лет. В наказанье


ей вертеться ещё у шеста
до тех пор, пока мир не остынет.
Но иссохшие шепчут уста:
«Лучше камнем валяться в пустыне,


лучше илом слоиться на дне
позабытого Мёртвого моря,
чем гореть в этом адском огне,
нескончаемой музыке вторя


нежным телом, которому в прах
не дано превратиться, покуда
пьяный Ирод, последний в веках
не уйдёт, утомлённый, отсюда».

А. Вергелис

[Тигренок]

У шамана вовсе не три руки.
С четырьмя вообще бы попал впросак.
У него военные башмаки,
нараспашку мир, за спиной рюкзак,
производство странностей в голове,
для которых нужен отдельный том.
Иногда он даже не человек:
то драконом носится, то котом.
И котом, конечно, удобней спать,
а драконом легче летать ему.
Понастроят всякого, вашу мать,
неудобно крыльям, не по уму.

У шамана третьего глаза нет.
Не открылся, может, ещё пока.
Но такие грозы в его окне,
и такие взбитые облака,
что смеёшься: я же их украду,
на шнурок повешу, пускай висят.
Да пускай, — хохочет весёлый дух, —
да бери хоть десять, хоть пятьдесят.
Нарисуем, сделаем, сотворим,
только ты об этом, смотри, молчок.
И легко не верить в календари,
и восьмёрка клонится на бочок.

Иногда бывают шаману сны,
как, дороги длинный клинок точа,
из-за гор, с подветренной стороны,
из теней приходит беда-печаль.
А во сне шаман сильно стар и сед.
И сидит в пещере, и жжёт костёр.
Прячет травы звонкие в свой кисет,
озорную косточку — прорастёт,
золотой закат — королевский дар,
малахит да ягодку янтаря.
Заходи, беда, посидим, беда.
Так ли ты ужасна, как говорят?
Заходи давай, посидим давай.
Не садись туда, где вода текла.
Помоги, опять же, собрать дрова,
и валяй, рассказывай, как дела.
Про дела детей, про дела отцов.
А беда действительно говорит,
и почти светлеет беда лицом,
и ползут откуда-то изнутри
непрощённый враг, невозможный страх,
метастазы, жадность, болезнь и зло.
Всё сгорает, милая, на кострах,
плотным дымом стелется и золой.
У шамана есть миллион костров
(иногда он ворон и чистит клюв):
и кому-то доктор звонит — здоров,
а кому-то пишет любовь: люблю.

У шамана время не-перемен,
амулет баншИ, борода раджи.
Из своих сновидческих Ойкумен
он впадает в город, и город жив.
То анонс у города, то аншлаг,
то сума у города, то тюрьма.
И я рву на ниточки белый флаг,
потому что очень просил шаман.

(С)Резная Свирель

[vpotapov1]

Кассандра предсказывает падение акций и крушенье небесных сфер,
Генеральный штаб, как обычно, не верит ни единому слову,
Но составляет списки ресурсов и предполагаемых мер,
И когда катастрофа случается, в теории, все готовы.
На практике штатная ситуация, сорок дней и сорок ночей,
В школах – каникулы, в небе – чума, на земле – полная неизвестность,
Еще в позапрошлый раз книгочей записал историю всех вещей,
И теперь сидит в ковчеге и ждет, когда проявится местность.
А потом они выгрузят дом и свет, заповедники, дамбы и облака,
Большой Разделительный Хребет, вомбатов и огороды,
Черепичные крыши, темный залив, огонь портового маяка,
- Привет, Кассандра,- скажет ведущий,- ну что у нас там с погодой?

Антрекот
https://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.p...51904;start=225

Сообщение отредактировал(а) vpotapov1 - 15.09.2021 - 11:29

[Тигренок]

Как печальна привычка откладывать жизнь на потом.
Мы живём, обходя стороной недомолвки, проблемы,
Друг от друга скрываясь за матовым пыльным стеклом.
Что же с нами случилось? И те, настоящие, где мы?

К веткам голых деревьев на нитке привязан листок,
Бутафорское чудо. Вручную создали мы лето.
Точно знаем - срок годности краски давненько истёк,
Но рисуем для публики миф: "Как мы счастьем согреты".

Понимая, что выбрали в путь не того иль не ту,
Всем расскажем, как любим, гордимся, замену не ищем.
А во время бессонниц с надрывом кричим в пустоту,
Обвиняя судьбу, превратившую жизнь в пепелище.

Улыбаясь знакомым при встрече, твердим: "Всё о'кей!"
Ни за что не признавшись, как скользко на сердце и сыро.
Расстаёмся с друзьями, внушая себе: "Не жалей",
Заполняя их место, заводим знакомства пунктиром.

Обижаем любимых и преданных: "А, подождут..."
Но не все дожидаются. Жизни законы упрямы.
Мы бинтуем то место, где надо накладывать жгут,
Чтоб полжизни вопрос задавать: "Почему ноют шрамы?"

Из отживших халатов, разорванных на лоскуты
Выбираем кусочки и лепим на чувства заплаты.
Украшаем трухлявые, битые молью мосты
Кучкой досок прогнивших. А рухнет - не мы виноваты.

Удивляемся: "Что-то упущено, где-то не так",
Игнорируя помощь. От гордости или испуга?
Мы мечтаем о ком-то, навстречу не делая шаг,
Молча грабли свои собираем в забегах по кругу.

Не прощаясь, уходим, себя обманув раньше всех,
Чтобы выть одиноко в подушку больными ночами.
Как слезятся глаза!.. Нелегко имитировать смех...
Где же мы, настоящие? Что же случилось-то с нами?.........

© Юрий Левитанский

[vpotapov1]

Проклятье века — это спешка,
и человек, стирая пот,
по жизни мечется, как пешка,
попав затравленно в цейтнот.

Поспешно пьют, поспешно любят,
и опускается душа.
Поспешно бьют, поспешно губят,
а после каются, спеша.

Но ты хотя б однажды в мире,
когда он спит или кипит,
остановись, как лошадь в мыле,
почуяв пропасть у копыт.

Остановись на полдороге,
доверься небу, как судье,
подумай — если не о боге —
хотя бы просто о себе.

Под шелест листьев обветшалых,
под паровозный хриплый крик
пойми: забегавшийся — жалок,
остановившийся — велик.

Пыль суеты сует сметая,
ты вспомни вечность наконец,
и нерешительность святая
вольется в ноги, как свинец.

Есть в нерешительности сила,
когда по ложному пути
вперед на ложные светила
ты не решаешься идти.

Топча, как листья, чьи-то лица,
остановись! Ты слеп, как Вий.
И самый шанс остановиться
безумством спешки не убий.

Когда шагаешь к цели бойко,
как по ступеням, по телам,
остановись, забывший бога, —
ты по себе шагаешь сам!

Когда тебя толкает злоба
к забвенью собственной души,
к бесчестью выстрела и слова,
не поспеши, не соверши!

Остановись, идя вслепую,
о население Земли!
Замри, летя из кольта, пуля,
и бомба в воздухе, замри!

О человек, чье имя свято,
подняв глаза с молитвой ввысь,
среди распада и разврата
остановись, остановись!

Е. Евтушенко, 1967

[Тигренок]

Я недавно беседу имел с котом,
Так как кот в настроении был как раз.
Он сказал, что нет никакого «потом» -
Лишь «сейчас и здесь», только «здесь и сейчас».

Что коты эту мудрость знают давно:
Если ты спокоен, весь мир – эскорт,
Что прекрасно просто смотреть в окно,
Что в коробках тайна, а в миске корм.

Хочешь есть – поешь. Хочешь спать – ложись.
Одолеют мысли – лицо умой.
А девятая жизнь – лишь девятая жизнь,
Что-то вроде пятой или седьмой.

- Но потом - я воскликнул – потом-то смерть!..
Кот зевнул, небрежно махнул хвостом,
И сказал, живота умывая мех:
Ты забыл, что нет никакого «потом»

(с) Сергей Плотов

[Тигренок]

Похолодало. Снова тянет в Питер,
- гулять, творить, пить кофе у Невы.
И снова Розенбаум на репите,
а ночью снятся ангелы и львы.

А ночью снятся серые колонны,
в каналах - лед, разбившийся хрусталь,
и снится лунный месяц раскаленный
над крыльями Дворцового моста.

И я бегу во сне вечерним Невским,
в свой самый лучший Книжный на земле,
и ветер обжигает, свежий, резкий,
и будто не прошло так много лет...

Хочу прийти к ахматовскому дому,
хочу атлантам прочитать стихи...
И пить густую темную истому
на перекрестке северных стихий...

Тепло на Бали, солнечно на Крите,
во Флориде погода хоть куда!
А я хочу в свой непогожий Питер,
смотреть, как тихо движется вода

в тяжелом и незыблемом граните,
как кружит снег у Зимнего дворца...
Похолодало... Снова тянет в Питер!
И бесполезно это отрицать!

(С) Валентина Шишкина

[Тигренок]

Алиса, наш мир — театр, где каждый играет роль.
Кому-то — блестящий лоск, кому-то — тупая боль,
Кому-то — огромный текст, кому-то — сухая суть,
Кому-то — фальшивый нож, фальшиво проткнувший грудь.

Алиса, наш мир — игра, азарта немая страсть,
Где каждому суждено иметь и судьбу, и масть,
Вот только играть не нам, а пальцам безумных сил:
Меня, чуть поблекший Туз, Творец за конец схватил,

Чтоб я, соскочив с ума, тебя предпочел чаям.
Пусть шляпа моя грязна, оборвана по краям,
Но сердце (проверь, коль так!) прозрачнее чистых вод.
Учись понимать, кто здесь — товарищ, кто Бармаглот;

Алиса, наш мир — мечта, безумие, странный сон,
Что мыслям твердит порой решительно в унисон,
Да крик изо рта главы, что быстро слетела с плеч.
Алиса, наш мир — война.
Возьми же свой вострый меч.

(С) caritia aeternitas.

[vpotapov1]

Любви моей ты боялся зря -
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И если ты уходил к другой,
Иль просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ висел на гвозде.

Когда же, наш мимолетный гость,
Ты умчался, новой судьбы ища,
Мне было довольно того, что гвоздь
Остался после плаща.

Теченье дней, шелестенье лет,
Туман, ветер и дождь.
А в доме события - страшнее нет:
Из стенки вынули гвоздь.

Туман, и ветер, и шум дождя,
Теченье дней, шелестенье лет,
Мне было довольно, что от гвоздя
Остался маленький след.

Когда же и след от гвоздя исчез
Под кистью старого маляра,
Мне было довольно того, что след
Гвоздя был виден вчера.

Любви моей ты боялся зря.
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И в теплом ветре ловить опять
То скрипок плач, то литавров медь...
А что я с этого буду иметь,
Того тебе не понять.

Новелла Матвеева

[vpotapov1]

Ой плакала Мария, ой плакала,
Прикрывала рукой места:
А можно нам без чудес, без блага да
Без креста?
Да пусть бы вообще родилась девочка,
Потом внуки пойдут, будет зять…
А ангел молчит и стоит, как дерево:
Курьер, нерусский, что с него взять.
А он ведь живым рождается, не игрушечным,
Что наш Исенька, что чужой Кайсын.
Каждый, кого вы сделали мясом пушечным,
Был когда-то маленький, мягкий сын.
И ничего подписывать я не буду вам,
На учёт не встану, рожу в хлеву.
Сами воюйте хоть в Косово, хоть под Чудовом,
Моего не возьмёте, пока живу.
А ей говорят: не кричите, девушка,
Все без вас заранее решено.
Начинайте завтра готовить побольше хлебушка,
Воду отстаивайте на вино,
Ничего вы здесь, мамочка, не поделаете:
Будет время, Иуда выдаст и Ирод съест.
А бог, кстати, тоже все время мечтал о девочке.
Но он же папа,
Куда свою булочку,
да на крест.


Женя Беркович

[Ланка]

А хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать?
А хочешь, я выучусь жить,
И будем жить-поживать?
Уедем отсюда прочь,
Оставим здесь свою тень.
И ночь у нас будет ночь,
И день у нас будет день!

Ты будешь ходить в лес
С ловушками и ружьём.
О, как же весело здесь,
Как славно мы заживем!
Я скоро выучусь прясть,
Чесать и сматывать шерсть.
А детей у нас будет пять,
А может быть, даже шесть...

И будет трава расти,
А в доме - топиться печь.
И, Господи, мне прости,
Я, может быть, брошу петь.
И будем, как люди, жить,
Добра себе наживать.
Ну хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать...

[vpotapov1]

Ничего не могли понять
сотрудники детского хосписа
обычный ребёнок
вполне нормального вида
ни рака там прости господи
ни спина бифида
ни бокового амиотрофического склероза
ни миодистрофии Дюшена
здоров совершенно
румян с мороза
ну колики
ну живот
а мать плачет, говорит до тридцать пятого не доживет
а мы ведь не наркоманы
не алкоголики
хоть и без регистрации
остановились в каком-то хостеле
и за что это нам за какие ещё грехи
господи
в приемной толпятся какие-то пастухи
родня наверно
у этих обычно полно родни
людям же надо чувствовать
что они в этом чертовом городе
в этом проклятом хостеле
не одни.

А мальчик спал.
Врач собирался на выезд в Аннино.
Звёзд было не видно из-за ярких огней Собянина.
Прошла уборщица, позвякивая ведром.
Все работало как завод,
Театр,
Аэродром.
Только у всех детей в отделении
Часа на четыре
Почему-то пропал
болевой синдром.

Женя Беркович

[vpotapov1]

Наш возраст — нескончаемый театр
с анализами в качестве оваций.
У нас вчера свихнулся психиатр:
сказал, что надоело притворяться.
Мне в парке посочувствовал маньяк.
Сердечное. Снотворное. Коньяк.

И наш пострел опять везде поспел.
Когда б не мы, земля бы не поспела
на бал планет, на дело, на расстрел,
и к ноябрю. Ноябрь — тоже дело.
Играем от рассвета до седин.
Снотворное. Коньяк. Валокордин.

За двадцать лет ни разу не присел.
Бывает ли мощнее наважденье,
чем эта бытовая карусель
родителей, детей и наслажденья
от тех и этих? Вновь, средь важных дел,
не сделал ты того, чего хотел.

Снотворное, коньяк и корвалол -
Настойчивая троица святая.
Сегодня я три шины пропорол,
над пропастью и рожью пролетая.
Оральная фиксация — отстой.
Но без нее бы жизнь была пустой.

https://neivid.livejournal.com/372824.html

[vpotapov1]

"Не верь в наряды трансвеститов.
Ни в святость дев, ни в грязь блядей!
Ни в силу низменных инстинктов,
Ни в блеск возвышенных идей.
Не верь ни в ангела, ни в чёрта!
Ни в дар судьбы, ни в скорбь потерь…
В рожденья свет и в грех аборта -
Не верь! Не верь! Не верь! Не верь!

Есть люди добрые как свечи,
Есть люди злее топора…
Иных и обозначить нечем -
Они вне зла и вне добра.
Но ты не верь ни тем ни этим!
Ведь в каждом человеке - зверь.
Ни первым, ни вторым, ни третьим -
Не верь! Не верь! Не верь! Не верь!

Так, никому нигде не веря,
В себя, как в храм, откроешь дверь.
Но в храме том увидишь зверя.
И самому себе - не верь!
Ты взвесил всё, ты всё измерил,
Ты понял, как я прав теперь?
Но почему ты - мне поверил?
И мне - не верь! Не верь! Не верь!"

Тарас Липольц

[Тигренок]

ты всё время твердил - "я пойду с тобой даже в ад",
и казалось, весомее нет ни любви, ни жертв:
нелюбимым подобное - точно не говорят.
ты поставил меня много выше своих божеств.

ты кормил моих демонов, гладил, ты вторил им -
в сонмах песен нездешних; и россыпь стихов больных -
задрожала во мне... ты пожертвовал всем святым,
отказавшись от мира для нашей с тобой войны.

бились ночи и дни, были выпиты все до дна,
выжигали до пала дарованный райский сад,
я твердила себе - не предам, я ему нужна,
он ведь тот, кто со мной добровольно согласен в ад!

вместо счастья - упадок и выжатость, каждый нерв -
истончён и натянут, истерзан и обнажён.
ты впускал в мои сны плотоядных и злых химер,
чтобы там убивать их - душить да кромсать ножом.

горы трупов - и ты победитель. потом с утра
омывал, если я возвращалась из снов в крови.
ты всё время твердил - "я делю с тобой боль и мрак",
но однажды меня озарило - они ТВОИ.

ТЫ хотел воевать, балансируя на черте,
за которой твой собственный ад, тлен могильных плит.
ТЫ сдыхал от тоски и от страха, а я - затем,
чтобы Еву ты мог каждый день превращать в Лилит.

заблудившись в лесах, куда самые смелые - ни ногой,
затерявшись в твоих "я пойду, я тебя люблю" -
я, конечно, нужна тебе, больше чем кто другой.
но нужна потому, что с тобой - боль и мрак делю.

"не кради" - не украла, ну разве твой нож один.
"не убий" - не убила, ну разве любовь одну.
это ты - всех химер повелитель и господин.
это он - всё увидел и руку мне протянул.

мне спокойно и тихо, и многие говорят,
мы прекрасная пара... наяву и во снах - летим.
выбирай не того, кто пойдёт с тобой даже в ад -
а того, кто из рая не даст тебе в ад уйти.

© Виктория Черемухина