Я наконец-то побывала там, где могла пребывать только в снах. Сибирь! Ни одного больше не знаю, кто бы стремился туда попасть. Дальше Сибири не ссылали. В Сибирь боялись попасть. Только не я. По духу я декабристка, а значит, меня бы и зимы не напугали. Кроме того, как-то довелось мне слышать от сибиряков, поселившихся в Риге: «Зимы у вас однако... Ваши –25 переносятся почти так же, как наши –40». (Все дело в большой влажности).
Чтобы добраться до пункта назначения, мне нужно было проделать ~ 5700 км. До Москвы добралась обычным способом. А далее меня ждала экзотика – лететь на самолете. Летала так давно, что ничего не помню. О том, как ужасно мне было в самолете по дороге туда, я промолчу. Зато назад было значительно лучше, видимо, сказался опытJ. И вот я уже прилетела, голова чумная, ноги едва слушаются. Я наконец-то ступила на Иркутскую землю. Я уже в том самом Иркутске, где самое место для безбашенной Ирки. Много я слышала разных отзывов об Иркутске – от «самый грязный и неинтересный городишко» до «старинный необычный город». Я бы вывела все же свою формулу. Странноватый город, но меня не покидало ощущение, будто я здесь уже была. Множество деревянных старинных домиков прямо в центре, такие домики обычно бывают в деревнях, но здесь они были в несколько этажей (что уже не вяжется с обычной деревенской избой). Изразцовые избы, покосившиеся, но не оставленные людьми, первый этаж которых порой провалился под землю. Необычно громко воркуют голуби, солнце слепит – так непривычно. Да какая может быть привычность, если я никак не могла поверить в то, что проделала столько километров! Я всю ночь в самолете не спала, потому и была у меня особая космичность во взгляде. Погуляв немного по городу, полазив по церквушкам и подергав за языки колокола, залегли на набережной Ангары. Просто хотелось смотреть и смотреть на синюю гладь щироченной реки. Почти уснула, почти растворилась. И поняла: я здесь, я в Сибири.
На завтра предстоял путь до Аршана – в самые горы. Первый раз я видела горы. И сразу всплыло множество строчек о том, какие могут быть горы. Ну, конечно же первое, что я заорала: «Лучше гор могут быть только горы!» И я поняла, почему так часто применяется синий цвет к описанию гор... Но они не просто синие. Они каждый день меняли свой цвет в зависимости от погоды... И я не знала, что с облаков падает тень на горы. Где бы я не жила – вид из окна всегда горы, маленькие латвийские горы, которые даже свет не загораживают и иногда сосны машут своими лапами – это чтобы я проснулась быстрее.
Типичный вид из окна в поселке Аршан. Из нашего домика был такой же. По приезде сразу же отправились смотреть ближайший фонтан. Незабываемо. Ущелье. Скалы. Фонтан. И забавные надписи: здесь был... Поразило в Аршане – множество перевязанных деревьев ленточками, оказалось. Что в бурятии эдакая традиция: считается, что повязывая тряпочку на дерево, ты тем самым оставляешь ему все свои невзгоды, болезни, разочарования. Смотрится убийственно – как будто город мертвых деревьев. Все эти деревья смотрятся безжизненно, постепенно начинают умирать. Хм... Я тоже повязала ленточку (непременное условие: ее надо снять с себя), дотрагиваться до таких деревьев из суеверия не стала, мало ли какой энергией напитаешься. Хотя молодой сотрудник института географии объяснил все проще: « Вы гляньте, сколько этих ленточек на одном дереве! Оно ж дышать перестает+ краска начинает въедаться в дерево, вот оно и умирает».
Горы... Решили вначале пройти все фонтаны – их больше 12... Через 4 часа сбились со счету. Я даже забыла, сколько раз переходили по бревну горную речку Кынгаргу. Какая же в ней вкусная вода! Начался дождь, но все равно было жарко от проделанного пути. Залезли на самый вверх. До самого неба! Почти у самого неба! Можно трогать руками облака. Захотелось петь. Особенно языческое. Инну Желанную. Горы мне отвечали. Потом лежала на горе над пропастью, просто смотрела и не могла насмотреться в небо. На следующий день дождь, долгий непрекращающийся ливень, холодно. Я в плаще космонавта. Карабкаемся на пик Любви. Вид незабываемый... По скалистым горам идти веселее. Именно в горах понимаешь. Что с тобой за люди. Там я обрела свою сестренку. Когда у меня упала серьга ( в расщелину над пропастью), она кинулась ее доставать. И мы выдергивали куст за кустиком и нашли ее!
Поразили буряты. Странный образ жизни. Живут только тем, что сдают комнаты. (снять комнату от 100 до 150 руб. За сутки). Коровы ходят сами по себе, как собаки. Про то, что их можно доить, они кажется забывают, поэтому молока у них немного – перегорает. Возле домов – никаких огородов. Чем живут, непонятно. Язык свой знают далеко не все. Рассказать, что означает тот или иной символ, могут с трудом. Легче это могут сделать русские иркутяне.
Зашла и в буддистский дацан. Как раз услышала горловое поение Ламы... Как-то неуютно себя почувствовала - тут человек молится, и я пришла просто поглазеть.
Священное озеро! Разноцветная вода... Как будто мноржество мыслей: здесь – одна, здесь – другая... Они не соединяются, они втекают в сердца людей. Были мало, где. Много слышала об Ольхоне, но туда попасть не удалось – слишком долго добираться и в противоположную сторону от гор. Были в Слюдянке 1 проделали путь по берегу до Слюдянки 2 и до полуострова «Шаманка». Постепенно синяя вода становилась бесцветной. Почему? А на полуострове вообще стала вдруг изумрудно-зеленой. Маленький перешеек переходили вброд. Ух! Как же немилосердно холоден Байкал. И как обожгло тепло по выходе из него. Залезли на полуостров. Тихо. Наполение энергией. Множество мыслей. Считается, что здесь нельзя разжигать костры и тем более мусорить. Но, естесственно, было полно тех, кто об этом забыл или попросту не знал. Несколько часов сидели, кутаясь и пели песню:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Бежал из тюрьмы темной ночью,
В тюрьме он за правду страдал.
Идти дальше нет уже мочи –
Пред ним расстилался Байкал.
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет
И грустную песню заводит,
Про Родину что-то поёт.
Бродяга Байкал переехал,
Навстречу родимая мать.
«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная,
Здоров ли отец мой и брат?»
«Отец твой давно уж в могиле,
Землею засыпан лежит,
А брат твой давно уж в Сибири,
Давно кандалами гремит».