- Чапаев, - сказала она, - один из самых глубоких мистиков, которых я
когда-либо знала. Я полагаю, что в вашем лице он нашел благодарного
слушателя и, возможно, ученика. Больше того, я подозреваю, что несчастье,
которое с вами произошло, некоторым образом связано с вашими беседами.
- Ничего не понимаю.
- Это неудивительно, - сказала Анна. - Он несколько раз пытался
говорить со мной, и я тоже ничего не поняла. Единственное, в чем я уверена,
это в том, что за несколько часов он способен довести доверчивого
собеседника до полного сумасшествия. Мой дядя очень необычный человек.
- Так он ваш дядя, - сказал я, - вот оно что. А я уже начал полагать,
что вас с ним связывают узы иного рода.
- Да как вы... Впрочем, думайте, что вам угодно.
- Ради Бога, извините, - сказал я, - но после ваших слов о раненом
кавалеристе я решил что вас, возможно, интересуют кавалеристы здоровые.
- Еще один хамский пассаж, и я полностью потеряю к вам интерес, Петр.
- Значит, вы его все-таки ко мне испытываете. Это утешает.
- Не цепляйтесь к словам.
- А почему я не могу цепляться к словам, которые мне нравятся?
- Просто из соображений безопасности, - сказала Анна. - За то время,
пока вы лежали без сознания, вы сильно поправились, и они могут не выдержать
вашего веса.
Она явно могла за себя постоять. Но все-таки это было чуть слишком.
- Моя милая Анна, - сказал я, - я не понимаю, зачем вы так стараетесь
меня оскорбить. Я абсолютно точно знаю, что вы притворяетесь. На самом деле
вы ко мне неравнодушны - я это понял сразу, когда пришел в себя и увидел вас
возле своей кровати. И вы не представляете, до чего я был тронут.
- Я боюсь, что вы будете разочарованы, если я расскажу вам, почему я
там сидела.
- Вот как? Какие же могут быть мотивы, чтобы сидеть у кровати
раненного, кроме искренней... ну, не знаю - заботы?
- Право же, мне неловко. Но вы сами напросились. Жизнь здесь скучна, а
ваш бред был крайне живописен. Признаться, я приходила иногда послушать -
приходила просто от скуки. То, что вы говорите сейчас, вызывает во мне куда
меньше интереса.
Такого я не ожидал. Чтобы прийти в себя, я медленно сосчитал до десяти.
Потом еще раз. Это не помогло - я ощущал к ней ясную и чистую ненависть
высшей пробы.
- Вы не дадите мне одну из ваших сигареток?
Анна протянула мне открытый портсигар.
- Благодарю, - сказал я. - С вами очень интересно беседовать.
- Вы находите?
- Да, - сказал я, чувствуя, что сигарета дрожит в моих пальцах, и
раздражаясь от этого еще сильнее. - Ваши слова будят мысль.
- Каким образом?
- Вот, например, несколько минут назад вы подвергли сомнению реальность
сирени, в которой утопает этот город. Это неожиданно и вместе с тем очень
по-русски.
- Что же вы видите в этом специфически русского?
- А русский народ давно понял, что жизнь - это сон. Вы знаете значение
слова "суккуб"?
- Да, - сказала Анна с улыбкой, - кажется, так называется демон,
который принимает женское обличье, чтобы обольстить спящего мужчину. А какая
тут связь?
Я еще раз сосчитал до десяти. Мои чувства не изменились.
- Самая прямая. Когда на Руси говорят, что все бабы суки, слово "сука"
здесь уменьшительное от "суккуб". Это пришло из католицизма. Помните,
наверно - Лжедмитрий Второй, Марина Мнишек, кругом поляки, одним словом,
смута. Вот оттуда и повелось. Кстати, и панмонголизм того же происхождения -
как раз недавно про это думал... Да... Но я отвлекся. Я хотел только
сказать, что сама фраза "все бабы суки", - я повторил эти слова с искренним
наслаждением, - означает, в сущности, что жизнь есть сон, и сирень, как вы
сказали, нам только снится. И все с-суки тоже. То есть я хотел сказать -
бабы.
Анна затянулась сигаретой. Ее скулы чуть порозовели, и я не мог не
отметить, что это чрезвычайно идет к ее бледному лицу.
- Я вот думаю, - сказала она, - плеснуть вам шампанским в морду или
нет?
- Даже не знаю, - ответил я. - Я бы на вашем месте не стал. Мы пока еще
не настолько близки.
В следующий момент веер прозрачных капель врезался мне в лицо - ее
бокал был почти полон, и она выплеснула из него шампанское с такой силой,
что на секунду я ослеп.
- Извините, - растерянно сказала Анна, - но вы сами...
- Ничего, - ответил я.
Шампанское обладает одной удобной особенностью - если взять бутылку в
руки, закрыть горлышко большим пальцем и сильно встряхнуть ее несколько раз,
из-под пальца начинает бить пенная струя, в которую уходит практически все
содержимое бутылки. Мне кажется, что этот метод был знаком еще Лермонтову -
у него есть строка, в которой явственно отражен личный опыт подобного рода:
"так мхом покрытая бутылка вековая хранит струю кипучего вина". Конечно,
трудно строить догадки о внутреннем мире человека, который, решив обратить
свои взоры ко Злу, в результате написал поэму о каком-то летающем гусарском
полковнике. Так что я не стану утверждать, что Лермонтов обливал женщин
шампанским, но нахожу такую вероятность весьма высокой, учитывая его
постоянную озабоченность вопросами пола и те нескромные, но совершенно
непобедимые ассоциации, которые эта операция вызывает каждый раз, когда ее
объектом становится красивая молодая женщина. Должен признаться, что я стал
их жертвой в полной мере.
Большая часть шампанского попала Анне на френч и юбку. Я целил в лицо,
но в последний момент какое-то странное целомудрие заставило меня отклонить
струю вниз.
Оглядев свой потемневший на груди френч, она пожала плечами.
- Вы идиот, - сказала она спокойно. - Вам место в доме для
душевнобольных.
- Не вы одна так думаете, - сказал я, ставя пустую бутылку на стол.
Наступила гнетущая тишина. Пускаться дальнейшие выяснения отношений
казалось нелепым; молча сидеть друг напротив друга было еще глупее. Я думаю,
Анна ощущала то же самое; похоже, во всем этом ресторане только жирная
черная муха, методично бившаяся о пыльное стекло окна, знала, что делать
дальше.
Пелевин "Чапаев и Пустота" |
Сайт Синтона
Расписание тренингов
