Строительные леса романа

Многие начинающие читатели считают, что автор романа что хочет, то и делает с персонажами (не считая ещё более простодушных, которые - что автор ходит сыщиком по пятам героев и срисовывает всё как в жизни).
Многие авторы пишут, что герой с какого-то момента "зажил своей жизнью и стал водить рукой писателя". "Остап Бендер, задуманный как эпизодический персонаж, скоро зажил своей жизнью и стал влезать без спроса в последующие страницы...", "Ты знаешь, какую штуку удрала моя Татьяна (Ларина)? Выскочила замуж!".
Дополнение примерами предлагается в качестве самостоятельного упражнения любознательному читателю сих строк.

А ещё бывает вот какая штука: технические проблемы заставляют писателя делать то-то и то-то.

1856 (?) год. Новый царь Александр II, как водится при вступлении на престол, объявил амнистию, и из Сибири стали возвращаться осуждённые при почившем государе декабристы. Модный литератор, бытописатель Крымской войны Лео де Толстой задумал написать про них роман. И спуститься во времени надо к 1825 году (!). Стал работать с материалом и выяснил, что чтоб понять 1856 год и 1825 год - надо спуститься к Отечественной войне 1812 года (!), перетекающщую в европейский поход 1813-1815 годов. А оттуда Лео Николаич спустился по времени к Аустерлицу и Тильзиту(!). А в результате роман начавший писаться о декабристах заканчивается эпилогом, где можно догадываться, что в зале сидят декабристы. Но не более того. Эт'первое.

Второе. Наташу Ростову, которая в конце концов оказалась в центре романа никак не будучи декабристкой, надо выдать замуж, чтоб показать идеал жены, женщины после неё же идеала-девочки, девушки. За эпизодического персонажа вдруг приехавшего из-за кадра романа не выдашь. Надо подобрать главного! Ага: Андрей Болконский подходит, но женат ... Автор срочно умервщляет его жену "маленькую княгиню" при родах - первый технический труп.
Сюжет движется, Андрей Болконский со своей желчностью движется прямым ходом в декабристы, а там ссылка, Сибирь - для демонстрации идеала-Наташи уж больно экстремально; как вот с цензурой? - не знаю... Приходится замечательного жениха для Наташи тоже умертвить - второй технический труп.
Но в женихи надо подобрать ещё какого-нибудь главного персонажа. Ага: Пьер Безухов, но тоже женат! И тут же третий технический труп: раззврратная Элен Безухова неожиданно (как пишет автор) умирает - а высокоморальные читатели думают что автор её назидательно наказал?
Ну а там "пирком да за свадебку" автор оставляет русским народным сказкам - и переходит сразу к пресловутой пелёнке с жёлтым пятном вместо зелёного. Идеальная жена и хэппи энд.

Или другая техническая причина сюжетосложения: роман невозможно закончить. Например, "Мёртвые души" Гоголя, "Похождения бравого солдата Швейка" Гашека, "Замок" Кафки ...
Но это уже другая история.

см. также: "как писать роман в стиле Акунина"

У меня есть такая теория:

если мы пишем чисто художественное произведение, то судьба всех персонажей полностью в руках автора. Если же произведение претендует на звание "исторического", "документального", "научного" и т.п., то тут автору начинают диктовать условия законы жанра. Впрочем, у художественной литературы тоже свои законы. Ты можешь убить главного героя и объявить торжество главного злодея, но читатель на тебя за это обидится и другие твои вещи читать не будет (ну кроме немногих ценителей).

Имеются любопытные проекты, где читатель сам формирует сюжет читаемой книги.

Кстати, вот мой личный пример, иллюстрирующий твои слова:

я писал поэму "Високосный год". В ней главного героя, живущего в Москве вдруг забросило в Архангельск. С чего бы это? По ходу сюжета выясняется, что там произошла очередная катастрофа (а ему очень "везет" на катастрофы), но по сравнению с предыдущими - не такая значительная. Так почему я выбрал именно Архангельск? Мог бы поискать и другие города, где были всякие неприятности в рассматриваемый период. Тут дело вот в чем: до этого я полгода играл в "Игру в города" в одной газете. Суть игры была в следующем: давался рассказ и по нему надо было угадать в каком городе происходит действие. Одним из самых сложных заданий была задача про Архангельск. Решали мы ее всем офисом, но так и не решили (вернее дали неверное решение, удивительным образом все указанные в тексте "приметы" подошли к городу Энгельсу.) Так вот, несмотря на то, что я решил почти все задачи игры запала мне в память именно эта - нерешенная. И в своем тексте я обыграл все "приметы" Архангельска из того задания. Так что на судьбу героев могут влиять самые удивительные обстоятельства из жизни автора.

Сообщение отредактировал(а) Governor - 10.10.2005 - 16:10

У того же Акунина есть продолжение Чеховской "Чайки" с 10 (?) вариантами финала после смерти Треплёва, в которых каждый из персонажей оказывается злостно заинтересованным убийцей. В духе (немного уже прошедшего) времени я б предложил режиссёру (в Москве "целиком" поставил Рейхельгауз в Театре современной пьесы на Трубной пл.) выбирать вариант-на-сегодня голосованием зрителей. А м.б., ещё и устроить тотализатор.

У Александра Житинского есть роман (1984 года) про часы, подкрутив которые можно было попасть в соответствующий установленному времени свой возраст (дедушка подарил). Ну персонаж направляется в тот день, когда с подругою пошёл в лес и недоохмурил. После n попыток охмурёж таки состоялся (верю, что аналогичная сюжетная ситуация в американском "Дне сурка" срисована с нашего, питерского прототипа). Но что касается его воспроизводства, дублирования, то у персонажа - напряжёнка. Полагаю, что здесь тоже - "строительные леса романа": и писать про 99-ый охмурёж скучно, и назидание читателю - не то. Хотя мотивировать - "непредсказуемость женщины паче времени" - могу.