Рассказки о животных [ авторские ]

Полагаю, здесь многие имеют и любят домашних животных. И наверняка у них прикопилось вдоволь забавных событий, эпизодов, связанных с жизнью этих наших "младших родственничков". Предлагаю поделиться своими наблюдениями, заметками, литературными рассказками. И пусть это будут авторские истории участников форума, а не тексты из инета.

============================




Машка и Рэсс
(рассказка)

У моего дядьки дома как-то жила очень странная парочка: собака по кличке Рэсс и кошка сиамская - Машка.

Собака не маленькая. Как порода называется, не помню. Чёрная, похожая на болонку, но среднего собачьего роста. Глаз почти не видно, из-под густой чёлки иногда только пуговками поблёскивают. Пёс добродушный и на гостей полаивает только долга ради – харчи отрабатывает.

Машка, хоть и сиамская кошка, но не оправдывает слухов, согласно которым эти маленькие хищники считаются злыми и мстительными. Никого не поцарапает лишний раз, и ласку понимает, и с Рэссом поиграться любит.

Приспичит Рэссу "дурака повалять" - найдёт Машку, повалит на пол и вид делает, будто укусить хочет. И лапами её попинает, и голову её понарошку зубами попробует, обслюнявит её всю "вусмерть", смотреть тошно. Машка эту пытку стоически терпит, на происки не отвечает. Из-под лохматого Рэсса торчат только её задница, лапы и хвост.

Но всему есть предел.
Начинает Машке это действо надоедать. И вот уже индикатор Машкиного настроения – хвост нервно забился об пол. На кошачьем языке это означает, что скоро она станет "стервою". Все, кто наблюдают эту картину, это понимают, но до глупого и доброго Рэсса доходит не сразу.

Наконец, Машка "теряет своё лицо" и лупит когтистой лапой пса по самому его уязвимому месту - носу. Рэсс отскакивает в недоумении, не понимает, что игра закончена, и снова лезет. Опять получает - видимо, больно. Он возмущён, гавкает на неё: ты зачем, мол, так, я ведь с тобой играю. Но тут кошка вскакивает на свои четыре и прыгает на бедолагу с отнюдь не дружескими намерениями.

Не вьехав в причины "межрасового" конфликта, Рэсс дипломатично начинает удирать во все лопатки, кружа по квартире и сшибая лёгкую мебель по дороге. Машка несётся за ним, эдакая Немезида, неся возмездие, пытается оседлать или, по крайней мере, отмолотить его зад своими передними лапами. Получается очень смешно. Она мчится только на одних задних лапах, а передние, лишь изредка достигая цели, комично машут по воздуху.

Но вот, наконец, до Рэсса доходит осознание собственной невиновности. Полный справедливого негодования, он поворачивается и кидается на свою обидчицу.

Кошка Машка – женщина, конечно, экстравагантная, но дурой не была никогда. Через мгновение она уже на настенном персидском ковре, оттуда в спальную и прыг на кровать. Сидит Машка, подобрав хвост, недалеко от края и делает вид, что ничего, собственно говоря, и не произошло. То лениво прищурится, то посмотрит в окно, словно погода её интересует, одним словом, шлангом прикидывается.

Кровать невысокая. Нос оскорблённого Рэсса от Машки в сантиметрах десяти скачет, на неё аж слюни собачьи летят. Пес весь в ярости от кошачьего презрения, он просто надрывается от лая, а достать обидчицу не может!

Потому как ей можно на кровать, а ему - запрещено!!

И самое главное, что он ни на миг этого не забывает, и она это тоже знает, чем нагло и пользуется!

***

Начинает Машка орать - время есть такое особенное. Приносят ей из уважения к собственным нервам кота, как правило, тоже сиамского. Наступает кошачий медовый месяц. По началу Мария набивает себе цену, изо всех сил изображая из себя девушку простую, но гордую. (По обыкновению коты попадались либо тёртые, либо матёрые. В чём разница?… Тертые брали измором, а матёрые - приступом). Некоторое время Машка держит осаду, а затем сдаётся на милость победителя, как того и требует её природа.

Как только появляются котята, первым делом молодая мать достаёт их по одному из большой картонной коробки и несёт несчастных Рэссу на аудиенцию. Ну, или - как бы сказали теперь - на презентацию. Складывает их кучкой у самых его лап. Рэсс тщательно обнюхивает это копошащееся сообщество и принимает под своё покровительство. С этого момента он не просто пёс (сам по себе), а – как бы это правильнее сказать – "отчим". Машка, исполнив долг согласно этикету, уносит их обратно в коробку. Ритуал завершён, этикет соблюдён, котята представлены, начинаются будни.

Говоря о Рэссе, необходимо отметить, что отчим из него – никакой, мало того - просто безответственный. Улучит момент, повалит Машку на пол и давай у неё молоко сосать!!! Паразит.

Машка - тоже мамаша ещё та … О котятах не думает, лежит – удовольствие получает!
Такие вот нравы у молодёжи!

***

Лежит Рэсс на кухне на боку. Жарко. Харчей объелся. Лени-и-и-ивый! Позовёшь - он ухо одно только поворачивает. Подходит Машка, тоже не голодная. Зависть её снедает. Начинает около него пристраиваться. А для этого находит самое тёпленькое местечко, около брюха его чёрного - и туда, словно так и положено.

Лежат в обнимку, словно любовнички. Потом глядишь через полчаса, Рэсс всё ещё дрыхнет, а Машка упёрлась ему в живот лапами, мнёт и перебирает - тайский массаж практикует. Кошка-то как-никак сиамская.

Союз да любовь!!
А говорят ещё: "как кошка с собакою!!"

Бульон из попугаев
(рассказка)

Тем летом я поехал отдыхать на побережье Чёрного моря к родственникам. Мало, что так меня располагает к приятным воспоминаниям и размышлениям, как дробный перестук колёс вагона, бегущего на юг, и быстро меняющийся пейзаж в оконной раме. Я искренне радовался предстоящей встрече с моими родственниками, которых не видел несколько лет. Тётю свою я любил с малолетства, дядю уважал за прямоту характера, свою же младшую двоюродную сестричку Машу представлял себе плохо, поскольку в последний раз видел её ещё хулиганистым, но обаятельным ребёнком.

Около вокзала я тормознул канареечного цвета такси с не в меру разговорчивым водителем и через всего каких-нибудь пятнадцать минут уже стоял с чемоданом на пороге тётиной квартиры. После бурной встречи, мокрых поцелуев и продолжительных расспросов о здоровье родных и близких меня позвали за праздничный стол. Сестрицы, к сожалению, дома не оказалось: она задерживалась у подруги.

Не успел я усесться и откусить первый кусочек хлеба, как неожиданно передо мной на скатерть со звуком работающего вентилятора шлёпнулся маленький зелёный попугай и в мгновение ока утянул добрый кусок капусты из тарелки с салатом. Ещё через секунду он уже сидел на краю кухонного подвесного шкафчика и, остервенело грызя добычу, сверлил меня своим, как мне показалось, недружелюбным взглядом.
- Это ещё что за "Карлсон"?! – удивился я.
- Бульон, как ты себя ведёшь? – закричала тетка с шутливыми интонациями в голосе. – Что о тебе гость наш подумает?
- Бульон? Какой бульон? – не понял я.
- Попугай Бульон. Кличка у него такая, - рассмеялась тётка. – Когда был молодой, приводнился в тарелку с бульоном, лапки себе обжёг. Потом еле отошёл. Лапки ему смазали маслом и наивно подумали, что это будет ему уроком на всю жизнь, на стол лезть больше не будет, да какой уж там – сам видел. Как говориться: "горбатого попугая могилка исправит".
- И чей такой орёл? …Машкин? – спросил я тётку.
- Да нет, соседский попугай. Но ты ешь, ешь, а то остынет.
- А если соседский, то что он делает на вашей кухне?
- Да он везде летает. Соседка клетку не закрывает, вот он и лазит где попало.

На следующее утро меня замучила жажда. Насилу разлепив веки, я зашлёпал на кухню попить водички и первое, что увидел, - это Бульон на столе в поисках вчерашних хлебных крошек. Он покосился на меня одним немигающим глазом и невозмутимо продолжил своё дело. Стоило мне приблизиться, как Бульон взлетел, уселся на косяк двери и ритмично закивал головой, взволнованно шепча и покрикивая, как старый дед с похмелья, какие-то претензии в мой адрес.

За завтраком он уже сидел на Машкином плече и любовно покусывал мочку её уха, что, очевидно, означало его высокое попугаичье благорасположение. За время, прошедшее с нашей последней встречи, Маша превратилась в милую статную девушку, общительную и жизнелюбивую.
- Ты только попробуй нагадь мне на новую блузку, сволочь, дык я тебе голову откручу и скажу, что так и былО, - с притворной строгостью проворчала она, обращаясь к Бульону, но согнать кавалера с плеча не торопилась.
- Послушайте, а он что - околачивается у вас целый день? Соседка не ревнует?
- Соседки нет уже около недели: в деревню поехала. Ему скучно – вот он у нас и оттирается.
Бульон словно почувствовал, что разговор именно о нем. Он слетел на скатерть прямо передо мной и, комично склоняя голову на бок, стал нахально меня разглядывать, словно увидел какую-то диковинную тварь только что из зоопарка. Я не шевелился, давая себя рассмотреть этому наглому попугаю. Потом я медленно начал приближать к нему свой палец с намереньем погладить. Бульон опасливо отодвинулся боком и, не упуская мой палец из виду, принялся покрикивать и ходить по столу вразвалочку, словно боцман по палубе, распекающий нерадивого матроса.
- А он, случаем, не говорит? – спросил я.
- Говорит, коли захочет, - отозвалась сестрёнка. – Щас попробую продемонстрировать.
Она насыпала в горсть немного пшена из банки и протянула попугаю.
- Скажи, Бульон, скажи. Ну, скажи, скажи…
Бульон на провокации не поддавался, хотя отведать пшена всё же попытался. Но Маша не уступала и продолжала вызывать его на откровенность. Поартачившись с минуту, Бульон сдался и пробормотал, что-то невнятно.
- Чего, чего? - не понял я.
- С-скуш-ш-но … тр-руш-ш-ить путем? – проговорил попугай во второй раз, требуя пшена.
- Маш, переведи.
- Это он тебя дружить приглашает! Он говорит: "Скучно. Дружить будем?"
- С-скуш-ш-ш-но. Тр-руш-ш-ить, тр-руш-ш-ить путем? – заливался на разные лады Бульон входя в раж.


Утром следующего дня я проснулся бодрым и отдохнувшим, хотя мышцы слегка тянуло от вчерашнего купания и долгих прогулок по приморскому бульвару. Поднялся с постели я не сразу, позволив телу понежиться на свежих и душистых простынях. Лёжа на тахте в любезно выделенной мне комнате, я отдыхал душой, прислушиваясь к шелесту листвы и птичьему гаму, доносившемуся со стороны открытой двери на балкон. Между тем моего слуха коснулись чирикающие, но отнюдь не воробьиные звуки. "Может, это Бульон развлекается" – подумал я, встал и заинтересовано выглянул наружу.

Яркое утреннее солнце оторвалось от горизонта и, задевая макушки деревьев косыми лучами, слепило в окна. В воздухе пахло морем и кипарисами. С высоты этажа я разглядывал картину просыпающейся улочки. Соседка напротив уже выставила за ворота табурет с корзинкой яблок на продажу; неспеша и оглядываясь, мимо деловито протрусила рысцой местная дворняга; откуда-то со стороны городского пляжа завернула в переулок молодая пара ранних купальщиков. Я поискал глазами источник странных звуков, но наткнулся взглядом лишь на стайку воробьёв, затеявших в песке между кустами очередную птичью склоку.

Неожиданно снова раздался необычный и резкий "чирик". Я скосил глаза на соседний балкон и увидел небольшую деревянную клетку и внутри на жёрдочке одиноко сидящего Бульона. Дверца клетки была распахнута и привязана в этом положении к прутьям рыболовной леской. Бульон сидел нахохлившись с грустным видом и тоскливо посматривал на скандалящих воробьёв. По тому, как он изредка оживлялся и начинал чирикать, подражая воробьям из стайки, стало понятно, что происходящая там разборка его живо интересует, но что-то его сдерживает, заставляя оставаться в своей клетке на балконе второго этажа.

Тем временем на траве сцепились в схватке два воробья, видимо, не поделившие подругу или нарушившие иной воробьиный кодекс. Тут же вокруг засуетились и закричали небезучастные их собратья "по перу", накаляя и усугубляя и без того жаркую обстановку. Бульон не выдержал, выскочил из клетки и ринулся к стайке.

Я не часто видел, как летают попугайчики, когда они не в жалкой клетке и не в ограниченном пространстве вольера, а в свободном от препятствий полёте. Лёт у попугайчика стремителен, изящен и быстр, куда там воробьям – ни какого сравнения. При этом перья на конце хвоста оттопырены в стороны, образуя по форме своеобразный ромб, который, служит попугаям великолепным рулём высоты и поворота.

Бульон спикировал на воробьиную стайку, как маленький истребитель-штурмовик на вражескую мото-колонну. Однако, враждебных намерений у Бульона не было. Он просто не мог далее оставаться безучастным к происходящему и слетел, чтобы присоединиться к азартным болельщикам. Первые секунды воробьи по инерции продолжали орать друг на друга, так и не поняв, кто к ним присоединился. Затем скандал внезапно прекратился, как по мановению волшебной палочки. Удивлённые воробьи молча уставились на пришельца. Реакция у птиц обычно быстрая, и пару секунд оцепенения вполне можно было оценить как длительную паузу, в течение которой воробьи успели оценить чужака и шестым чувством осознать, что незнакомец не хищник, и что не опасен, и что это какой-то неместный уродец в зелёном безвкусном костюме. А может, они подумали ещё, что Бульон – "лицо кавказской национальности", судя по резкому на слух акценту и крупному горбатому носу. Воробьи не стали выяснять с ним отношения, возможно, оценив последствия не в свою пользу, а снялись стайкой и перелетели на другое место. Свара продолжилась, как ни в чём не бывало. Бедный Бульон не понял в чём дело, и почему его все покинули. Зачирикав, как воробей, он кинулся вслед за честнОй компанией и быстро её настиг, что ему не составило никакого труда. На сей раз воробьи некоторое время не обращали внимания на попугая, но Бульон желал быть при деле. Он подошёл к дерущимся и, вытянув шею, засвистел и зацокал, выражая тем самым крайнее возмущение их поведением. Воробьи смолкли, посмотрели на назойливого чудака, затем снова дружной стайкой отлетели подальше. Проигнорированный Бульон никак не хотел мириться с таким положением и опять догнал скандальную команду. При этом он наряду с обычными своими криками выдал им нечто такое, что я издали распознал как: " С-скуш-ш-ш-но. Тр-руш-ш-ить путем?"

Кто и при каких обстоятельствах обучил его этой фразе? Она так подходила ситуации, что казалось высказанной разумным созданием. Хотя понятно, что в Бульоне интеллекта не больше, чем у попугая.

Совершив несколько попыток затесаться в компанию, более прочувствовав, нежели поняв всю их тщетность, Бульон вернулся в клетку, сел на жердочку и продолжил свои наблюдения, но уже со стороны.

Я рассказал эту историю за семейным ужином и спросил: не было ли у Бульона подруги. Оказалось, что подружка была и не одна. С первой подружкой он и прибыл к соседке в качестве подарка. Через несколько дней кто-то из детей оставил клетку открытой. Подружка улетела, а Бульон вылетел, но вернулся. Поэтому клетку и стали держать открытой. Бывало, что Бульон улетал, иногда залетал к соседям, но непременно возвращался в свою клетку. Как-то раз соседка пожалела одинокого попугая и прикупила ему новую подругу. Подруга Бульону понравилась, но он очень переживал, потеряв привычную свободу. Тогда соседка рассудила так: раз Бульон привык к дому, а его подружка к Бульону, то если она откроет клетку - они оба никуда не улетят. Куда там? Подружка слиняла при первой же возможности, а Бульон остался снова один, зато теперь навсегда свободный.

Две недели отпуска пролетели мигом. Впрочем, как и положено согласно собственной "теории относительности". Как любил говорить мой отец: "если сесть голой задницей на горячую сковородку, то и пять минут покажутся вечностью, а если жить в сплошной радости, то и вся жизнь – одним днём". Я собрал свой чемодан и, прощаясь с родственниками, спустился вместе с ними вниз, где у подъезда меня ожидало заказанное такси. Я уже садился в машину, когда услышал знакомую скороговорку.

По карнизу своего балкона в гордом одиночестве бродил Бульон и бубнил непереставая:
- С-скуш-ш-ш-но. Тр-руш-ш-ить путем?… Тр-руш-ш-ить путем? …

30.09.2002г.

Сообщение отредактировал(а) Хохматый - 26.03.2008 - 01:00

Мурка-интеллектуалка
(рассказка по воспоминаниям отца)

- Ты только посмотри, какая крошка! – отец с улыбкой указал мне на забавного котёнка, который выполз из-под старой винной бочки, кем-то брошенной у забора. Попав на яркий солнечный свет, котёнок зажмурился, отряхнулся, почесал задней лапкой у себя за ухом и, нисколько не стесняясь нашего присутствия, тут же принялся ловить большую белую бабочку. Некоторое время я и отец с любопытством смотрели на эти уморительные упражнения. Чёрный, с белой манишкой и такого же цвета лапками, малыш смешно изображал из себя взрослого хищника: его хвост начинал напоминать вертикально поставленный ёршик для мытья посуды, он приникал всем телом к земле и, повиляв предварительно задницей для верности прицела, делал неуверенный прыжок. Бабочка словно потешалась над котёнком: стоило ему прыгнуть, как она срывалась с места и, сплясав в воздухе своеобразный танец, садилась поблизости. Наконец, бабочка села у большого валуна. Котёнок начал было подбираться к ней, как вдруг внезапно передумал и, обойдя камень, зашёл к жертве с тыл.

- Маленький, а такой умный! – сказал отец. Котёнок ему явно понравился.

Очередной прыжок непоседы успехом не увенчался: бабочке вконец надоело это дело, и она улетела за забор. Ничуть не расстроившись, маленький хищник оставил своё занятие и направился прямо к нам. Я присел на корточки и протянул навстречу руку.

- Ксс-кс-с!

Котёнок внимательно обнюхал мои пальцы, лизнул для пробы и разочарованно мяукнул:

- Мяя-я! – тоненько и просяще.

Мы с отцом переглянулись.

- Берём?
- Отчего же не взять его, такого симпотягу?
- А как звать-то будем?
- Ну, раз из-под бочки вылез, будет - Диоген.

Идея с именем нас весьма развеселила. Я взял малыша на руки, и мы, посмеиваясь над кличкой, отправились домой. Уже дома на поверку Диоген оказался девочкой и был торжественно переименован в обыкновенную Мурку.

Однако, Мурка быть обыкновенной, заурядной кошкой явно не желала. По мере того, как она росла, превращаясь в молодую элегантную кошку, мы стали замечать за ней проявления своеобразного интеллекта. Первое время Мурка, желая выйти из комнаты, подходила к двери и, обернувшись к нам, начинала мяукать. Она неоднократно видела, как мы открываем дверь и, очевидно, сумела понять, что самая главная деталь в этом деле – это дверная ручка. И вот наступил день, когда Мурка, решив пойти прогуляться во двор, села у выхода и затянула своё требовательное "мяу", поглядывая то в нашу сторону, то в сторону заветной ручки. Так случилось, что мы были заняты и с помощью не торопились. Мурка долготерпением не отличалась, неожиданно она подпрыгнула и повисла на ручке обеими лапами. Ручка была старая, хорошо разработанная, и язычок легко вышел из паза. Сначала Мурка несколько замешкалась, как бы осмысляя то, что она сделала, можно сказать, своими «руками», затем просунула под дверь лапку и через мгновение была уже на дворе. С этих пор Мурка была переведена на самообслуживание. Не всегда получалось так удачно, как в первый раз, но двух-трёх попыток ей хватало.

На этом её интеллектуальные проявления не заканчивались. Временами на Мурку нападала почти человеческая «разговорчивость». Сидишь иной раз за столом, Мурка прыг на него, сядет напротив и «муркнет»:

- М-р-р-р ...
- Ну, чего тебе? – спрашиваешь её.
- М-р-р, м-р-р-р, мау-у, му-а-р-раау! – отвечает Мурка, заглядывая в глаза. Давай, мол, поговорим о жизни, о том – о сём, о хлебе насущном. Кстати, о еде: мыши тебя как ... не волнуют?
- Да я как-то больше свинину, там, говядину люблю.
- Напрасно, мур-р, напр-р-расно...!

Эти её странные, почти членораздельные звуки чередовались с совершенно различной частотой в произвольном порядке и с непередаваемой интонацией. Таким образом можно было беседовать с ней довольно долго. Казалось, что она хочет выговориться или пожаловаться на что-то. Увы, человеку пока не доступен кошачий язык, а кошкам - человеческий. Но, несмотря на это, между нами и Муркой царило редкое взаимопонимание. Она, к примеру, назубок знала часы нашего завтрака, обеда и ужина, и её не приходилось долго ждать или упрашивать отведать лакомый кусочек. Её аппетит в точности соответствовал её жизнелюбию. Стоило моей матери начать готовить, как Мурка - в каких бы краях она ни была - тут же оказывалась рядом. Впрочем, её гордая натура не позволяла ей столоваться у нас даром, и она время от времени старалась внести свою лепту в наш семейный рацион. Иной раз, проявляя свои лучшие душевные качества, она являлась к трапезе с мышью в зубах и непременно бережно, как некую драгоценность, укладывала её перед нами, вызывая у присутствующих, как вы догадываетесь, «приступ аппетита, сопровождаемый бурным слюновыделением».

- Мау-у-р, привет честной компании! А я тут не одна: с дичью. Как вам мелкий грызун в собственном соку по-мяу’рикански?... Что ж вы остановились-то? Кушайте, родимые, кушайте, я вам не помешаю.

Однажды моя мать не проявила должного уважения к Муркиному дару и на её глазах вышвырнула дохлую мышь на помойку. Мурка не «разговаривала» с ней три дня, но потом всё вернулось опять на свои места: чего только не простишь родному человеку.

Однажды Мурка принесла в дом ещё живого ужа. Каким-то чудом, а, может, благодаря своим инстинктам, она не напоролась на змею ядовитую. В наших местах нередко можно было встретить не только ужа, но и обыкновенную гадюку. Порой подростки ловили змей, прижимая их палками к земле, и отправляли в заранее приготовленную бутылку. Затем они пугали ими в школе девчонок или заспиртовывали несчастных в той же емкости. На сей раз, как оказалось, Мурка принесла себе новую игрушку: то схватит ужа зубами, то подбросит кверху, то перекатится на спину и начнёт им жонглировать, помогая себе при этом задними лапами. Уж оказался на редкость живучим, и Мурка забавлялась им почти целый час. Наконец, он "благополучно" отдал концы, его хвост перестал извиваться, и охотница потеряла к нему всякий интерес. Встал вопрос, что делать с замученной змеёй. Брат подал идею не дать пропасть деликатесу и скормить его Мурке. Но Мурка не желала видеть в змее пищу: игрушку – куда ни шло, а пищу – никоим образом. Тогда я капнул на голову новопреставленного ужа каплю мясного соуса из своей тарелки и в таком виде вновь отправил владелице на очную ставку. Мурка принюхалась, подумала и, изменив планы, принялась заглатывать ужа с головы. Зрелище не для женщин! Тем не менее любопытно было видеть, как уж, потихоньку укорачиваясь, исчезает целиком в кошачьей пасти.

Любопытная история произошла со старинной семейной ширмой. Этот, с позволения сказать, музейный экспонат достался нам по наследству и был обтянут старой выцветшей тканью. Я с целью омоложения "раритета" расписал его красочными сценками из жизни птиц, сюжет которых почерпнул из энциклопедии Брема. Говорят, что кошки не реагируют на неподвижные нарисованные объекты. С Муркой же опять всё было по-другому. Усталая, а, может, ленивая, она как раз держала путь со двора на наш подоконник. При виде моего творения у Мурки заиграли охотничьи инстинкты, и она стала ползком приближаться к ширме. То, что наша "интеллектуалка" приняла этих птиц за настоящих, явилось лучшей оценкой моего искусства. Я было испугался, что она бросится на ширму и испортит мою работу, но Мурка неожиданно выпрямилась, приблизилась к изображению, осторожно понюхала, потрогала его лапкой, затем брезгливо потрясла ею в воздухе и, презрительно отвернувшись, в два прыжка запрыгнула на подоконник.

Говорят, что собака предана своему хозяину, а кошка - своему дому и на хозяина смотрит лишь как на источник пищи и ласки. Наша же Мурка питала к нам самые нежные чувства и не раз проявляла не характерное для кошек внимание и участие.

Как-то раз мой младший брат, не выполнив школьного домашнего задания, запросился на прогулку. Мать не пустила его. Брат демонстративно закрыл лицо ладонями и стал изображать глубокую скорбь, исторгая из себя жалобные рыдающие звуки:

- У-у-у! У-у-у, у-у-у, …!

Эти жалкие попытки надавить на материнские чувства были решительным образом проигнорированы, зато неожиданно откликнулась впечатлительная Мурка. Она запрыгнула брату на колени, возложила ему лапы на грудь и стала взволнованно заглядывать "безутешному" за его ладони то с левой, то с правой стороны:

- Мур–мур!? (слева) … Мур-мур!? (справа)

Что случилось, мол? Кто тебя обидел? Чем могу помочь?

Брат заулыбался сквозь пальцы и, не переставая жалобно "скулить", кивками головы стал обращать наше внимание на интересную Муркину реакцию. Посмотрите, мол, что вытворяет. Мурка не переставала проявлять участие и сострадание:

- Мур-мур? … Мур-мур?
- У-у-у, у-у! – выдавливал из себя слезу мой братец.

Наконец, ему надоело выть: он резко расцепил ладони и, скорчив уморительную рожицу, показал Мурке свой длинный язык:

- Э-э-э-э!

Какое разочарование! Какое кощунство над её искренними чувствами!

Кошачья реакция была моментальной: Мурка, спрятав когти, отвесила лапами брату несколько быстрых и обидных пощёчин, молча спрыгнула с колен и умчалась за дверь.

Брат тщетно попытался спрятать свой позор за кривой ухмылкой.

- Так тебе и надо, аферист! – рассмеялась мать. – Незачем было плевать ближнему в душу!

Шло время. Мурка стала взрослой, самостоятельной кошкой. Она уже неоднократно была "замужем" и вырастила немало своих деток. Многим из них она передала искру своего таланта, что отмечалось их будущими хозяевами. Сама же Мурка не переставала удивлять нас своей неординарностью.

В то время наша семья только-что переехала в долгожданную вожделенную двухкомнатную квартиру невдалеке от центра города, и Мурка едва начала привыкать к своему новому жилищу.

У моего отца за городом имелся небольшой земельный участок, и мы нередко бывали там, помогая ему ухаживать за посадками или с целью отдохнуть на свежем воздухе от "пыльных" городских дел. Во время этих вылазок мы обязательно брали кошку с собой. Мурка с трудом переносила транспортировку в шумном набитом пассажирами трамвае в тесной плетёной корзине, но эти неудобства с лихвой окупались по прибытии на место. Она, как несмышлёный котёнок, носилась по высокой траве за кузнечиками и воробьями, щипала, как урождённая травоядная, какие-то растительные побеги и, похоже, получала истинное кошачье удовольствие.

На сей раз во время очередного нашего похода вышла крайняя неприятность. Пока все занимались грядками, Мурка куда-то запропастилась. Нам уже было пора возвращаться, а её всё не было и не было. Напрасно мы обыскивали обширную территорию вокруг участка, напрасно до хрипоты звали и просили вернуться. Уже стемнело, а найти её не удавалось. Пришлось ехать домой без Мурки, теша себя надеждой, что обязательно отыщем её завтра. Но ни завтра, ни послезавтра найти её не удалось. Все попытки были тщетны. Была надежда, что кошка, повинуясь известному природному чувству направления, чувству своего дома, вернётся сама, но как ей было отыскать новую квартиру, если она и привыкнуть к ней так и не успела. Путь от отцовского участка к новому дому составлял около пары десятков километров и пролегал по пересечённой местности, загородным пустырям, мимо нашего старого дома и далее по совсем неизвестным ей городским кварталам. Была некоторая вероятность, что Мурка вернётся на старую квартиру. На этот счёт были предупреждены все бывшие соседи. И мы продолжали надеяться на чудо и отчасти на удивительные способности нашей любимицы.

Прошла неделя, затем другая, но от соседей никаких известий так и не поступило. Пропала наша Мурка! Может, собаки разорвали; может, заблудилась и не нашла дороги; может, кот местный увёл нашу ласковую и влюбчивую не в меру усатую четвероногую женщину? Жизнь редко отвечает на подобные вопросы.

Но ответ на этот вопрос всё же явился!… В виде замызганной, голодной, усталой, но живой Мурки!!! Объявилась она внезапно и ни где-нибудь, а на пороге новой квартиры! Умница не просто отыскала дорогу, но ухитрилась при этом пройти мимо близких и родных ей до боли мест.

Сколько радости, сколько ласковых слов, сколько самых изысканных лакомств – всё было сложено к Муркиным ногам. Она же, не в силах оценить всех адресованных ей восторгов, долго отлёживалась углу на теплой и мягкой подстилке.

* * *

Прожила Мурка до почтенной старости. Однажды, предчувствуя свой конец, она вышла за порог и уже не вернулась. И только через много лет, я полез за чем-то на чердак дома, где лежала невостребованной всевозможная рухлядь, и заметил под крышей на деревянном горизонтальном брусе кошачью шерсть. Она лежала черным пухом, с белыми хорошо знакомым мне пятнами, повторяя контуры своей бывшей хозяйки. Рассматривая, я невольно сделал неосторожное движение, и шерсть рассыпалась мне под ноги.

В тот день мы долго вспоминали прежние дни и нашу милую сердцу Мурку - интеллектуалку.

Сообщение отредактировал(а) Хохматый - 3.04.2008 - 18:34