Активный долгожитель
Группа: Гроссмейстеры
Профиль
Отзывы: Гроссмейстер обсуждений
[+519 | -0 | 708]
|
тема не иссякаетИзвините, закопировал всю статью | Цитата |
Что такое хорошая школа? Одни говорят: ее выпускники получают максимальные баллы по ЕГЭ, они серьезные, прилежные и послушные. Другие возражают: главное, чтобы ученики не боялись думать и действовать самостоятельно. А что касается серьезности и послушания — пусть лучше будут веселыми бунтарями… Между этими двумя максимами приходится выбирать продвинутым подросткам Казани. Там уже несколько лет продолжается скандал вокруг педагога Павла Шмакова. Его то увольняют, то дают ему собственную школу, то эту школу закрывают
Анна Титова поделиться:
29 января 2014
размер текста: aaa
— Гоголя читали?
— Не без этого…
— Хлестакова помните? Так вот, это наш Павел Анатольевич Шмаков собственной персоной!
Уже полгода, как Шмаков ушел с поста директора лицея им. Н. И. Лобачевского, но учительница Ольга Романова очень переживает: вдруг я напишу, что он великий педагог и несостоявшийся пророк в своем отечестве?
Даже вполне благополучные школьники (вроде меня в недавнем прошлом) воспринимают школу как очередной уровень социальной игры — покруче, чем в самых модных компьютерных стратегиях. Условия: 11 лет ходить на уроки, благоразумно собирать бонусы, следовать правилам, чтобы в конце концов набрать нужное количество очков-баллов по ЕГЭ и перейти на новый уровень — в вуз, где оружие мощнее и монстры солиднее. Level completed.
Однако Павел Шмаков и его единомышленники в свое время попытались сделать другую школу. Случайно или нет, но у них получилось заведение с претензией на удовлетворение экзистенциальных потребностей.
Свою педагогическую концепцию Шмаков в общих чертах излагает так: дети есть не только одаренные, высокомотивированные, но и интеллектуально увлеченные. Это, например, мальчик, который часами наблюдает за ползающими муравьями. Он, может, даже не умный. Может, он даже книжек не читает, не задумывается о будущем и живет в своем мире. А муравьи нравятся. Значит, ему просто надо помочь стать биологом.
В 90-х Шмаков основал Академический колледж при Казанском университете. Поступать туда можно было сколько угодно раз — пока количество попыток наконец не перейдет в качество.
По вечерам здесь читали римских философов, знали, как из малолетнего пиромана сделать химика, много играли на гитаре и, как водится, не очень вписывались в систему — уроки неожиданно оказались не самым главным.
— Представь: пятница, 18 часов. Ты приезжаешь на физфак. Там старый такой эмалированный чайник, сушки, бледненький чай. Сидишь ты, зеленый пацан, и доктор физико-математических наук. Вы обсуждаете какую-то хрень вроде гипотезы о контактах древних людей с инопланетянами. Причем понятно: он тебе оппонирует несильно, но ты-то — со всей юношеской пролетарской ненавистью. И это дает такую свободу мысли! Ты понимаешь, что авторитет не всегда авторитет. И он не всегда прав.
«Зеленый пацан» теперь спасатель первого класса, главный редактор журнала Fire Rescue Михаил Сафроненко. После ночного дежурства он рассказывает про философские чтения, которые устраивал Шмаков.
— Знаешь, к чему привело такое общение? К отсутствию стереотипов. Мы учились достигать поставленных целей. Например, 1991 год. Землетрясение в Турции. Мы, тогда еще совсем молодые пацаны — мне было 19, — ничего не знали, ничего не умели… Но четко понимали: есть землетрясение — надо лететь. На аренду самолета нужны деньги: 27 тысяч рублей — бешеная сумма по тем временам. Собрали за двое суток. Просто приходили к бандитам: так и так, мужики, вот Турция, землетрясение… Нашли вертолет на заводе, ему как раз облетка нужна была. Там нам говорят: без проблем, вы только с собственником договоритесь. Дают номер, звоню: Турция, землетрясение, помощь людям… Дяденька на том конце отвечает: «Мальчик, ты вообще знаешь, что на Лубянку звонишь?» Искренне удивляюсь: «И чего?» «Нет, эта страна кончилась», — отвечает и вешает трубку.
Профильные предметы в Академическом колледже шли одновременно на разных уровнях: в 10 утра математика у трех разных учителей — для средней школы, олимпиады и вуза. Ученик сам выбирает, куда идти. Или не идти совсем. Тогда он сдает математику в особом порядке. В Академическом колледже жизнь не заканчивалась вместе с занятиями: в учительской готовился ужин, ученики иногда даже оставались ночевать в школе, если дискуссии затягивались.
Воспитанники Шмакова, как у Акунина в «Азазеле», раскрылись во всех областях. Денис Осокин написал сценарий к «Овсянкам», Руслан Гильфанов выиграл чемпионат мира по программированию, Олеся Балтусова стала помощницей президента республики.
Эту казанскую «Парижскую коммуну» со скандалом закрыли 14 лет назад. Шмаков уехал. Сначала в Москву, затем в Финляндию, где выучил язык и стал преподавать в финской школе. А потом приключилась легендарная история, воспетая «Первым каналом» и всеми СМИ Татарстана: во время визита в Финляндию в школу Павла Шмакова приехал новый мэр Казани Ильсур Метшин. Познакомились. Мэр пригласил вернуться, пообещал прежнюю школу и поддержку. Шмаков согласился.
Колледж за годы отсутствия Шмакова стал лицеем им. Н. И. Лобачевского, постепенно превратившись из творческой экспериментальной площадки в элитное учебное заведение. Со сменой идеологии Павел Шмаков, кажется, так и не смирился. Вот уже третий год он в хроническом состоянии войны, как герои «Игры престолов».
Вернув кресло директора, Шмаков громко объявил: пока его не было, детей чиновников брали в престижный лицей в обход экзаменов, но теперь все будет по-честному. По его мнению, оскорбленные представители власти после этого начали атаку на лицей: плотность проверок на единицу времени превысила если не нормы (их просто не существует), то все разумные пределы.
Случайно в начале 2012 года я стала свидетелем выселения из школы беспаспортных попугаев и черепахи — по требованию санэпидемстанции. Репортаж с места событий вели сразу два телеканала.
«Мир тесен!» — пророчествовал тогда опальный попугай Кеша…
Одновременно группа учителей и родителей, недовольных ночевками детей в школе и прочими нововведениями директора, пыталась добиться его увольнения. Столкновение интересов закончилось реорганизацией лицея. Шмаков ушел, чтобы возглавить новую школу «СОлНЦе» — Специализированный олимпиадно-научный центр. А в лицей им. Н. И. Лобачевского вернулась Елена Скобельцына, возглавлявшая его с 2003 по 2011 год.
Неминуемый успех
Легкий аромат духов, стайки тоненьких девочек «белый верх, черный низ», длинный театральный гардероб — то ли школа, то ли балетная студия.
Лобачевка, как называют школу в народе, — продвинутое учебное заведение с мощным уровнем подготовки выпускников. Входит в топ-25 лучших школ России (24-я из 25). Сотни по ЕГЭ и первые места на олимпиадах здесь самая ходовая валюта. Учеников чаще всего представляют так: это Петя, трижды призер олимпиады по биологии. А к фамилии поэтов, опубликованных в школьной газете, прибавляют: «…обладатель 100 баллов ЕГЭ по литературе».
— При правильной организации учебного процесса и стимулировании добрых отношений его участников успех неминуем, — бодро водружает передо мной бесконечные папки с грамотами Елена Скобельцына. — Посмотрев наши проекты, можно увидеть, что всегда в лицее была отлично организована работа: лучшие учителя, которые обеспечивают высокие достижения.
Последние два года Скобельцына возглавляла Институт развития образования Республики Татарстан. Если верить сайту, руководила «разработкой дидактики непрерывного педагогического образования как системной технологии».
Мы гуляем по школе, любуясь интерьерами.
— После реорганизации лицей и Казанский федеральный университет будут сотрудничать в рамках программы по созданию интегрированной образовательной среды…
Проходим актовый зал, похожий на гостиную Анны Павловны Шерер: высокие стены, зефирно-пышные шторы, белый рояль…
— Без нас не обходятся даже такие торжественные моменты, как вручение премии Завойского молодым ученым, а это событие исторического значения.
— А как в нем участвуют лицеисты?
— Присутствуют.
Плохой Шмаков
— Вот у нас есть газета «ЛиГа». В один прекрасный момент Шмаков сказал: всех взрослых от выпусков отстранить. Я как раз стал главным редактором. И как я должен ее делать? — разводит руками Саша. — Как можно работать, если тебя не направляют? Да, Галина Ивановна (завуч. — «РР») много делает сама, но она объясняет — например, правила верстки. Почему наша газета завоевывает призовые места? Потому что у нас все по правилам.
Саша, Влад и Карина — вежливые, уверенные в себе, успешные старшеклассники. Саша и Карина — дважды стобалльники по ГИА. Про Влада просто не знаю.
— С возвращением Павла Анатольевича в лицей пришел развал. То, что он делал, нельзя назвать организацией по определению. Не хотите к первому уроку приходить? Поспите и приходите к третьему. В розовых штанах в школу? Да пожалуйста! — демонстрирует широту жестов прежнего директора Саша.
— Что такое творческие классы?
— По Шмакову, есть дети обычные — ну, вроде нас, — переглядываются и посмеиваются ребята, — а есть с нестандартным творческим мышлением. Видимо, те, кто не хотел учиться и получал двойки.
— И программа у них сильно различалась?
— По литературе, например, они читали не «Войну и мир», а «Властелина колец». А потом им сдавать ЕГЭ. Ну и… «Властелин колец» им в помощь, — благодушно, почти нараспев напутствует Саша и продолжает: — В 9-м классе, например, у нас была ГИА. Все мои знакомые в конце второй четверти писали пробные экзамены, которые нужно заказывать где-то в Министерстве образования. То есть им привозили бланки, задания, человека, который тыкал в клеточки и объяснял, как и что заполнять. Мы, наверное, были единственной школой Татарстана, где пробный экзамен не провели. Мне тогда, кстати, снизили бал как раз за то, что я не так заполнил бланк.
— А когда к нему подходят одиннадцатиклассники: «Вы можете нам провести пробный ЕГЭ?», он отвечает: «А вы сами не можете это сделать?» — Карина возмущенно встряхивает волосами. — Самое ужасное, он все время говорит: «Я слушаю только детей, все для них делаю, если просят», а на самом деле делает то, что хочет сам.
— Он хотел сделать из лицея то, что сейчас делает в «СОлНЦе». Есть всякие дети странные, которые не находят себя в обычном коллективе и поэтому становятся кто готами, кто панками, — рассуждает Карина. — Они объединяются в какие-то свои общества. Только я не понимаю, зачем он с этими идеями пришел в самый лучший лицей города.
— А я думаю, уже то, что он допустил эту войну в лицее, — его большой минус… — задумчиво добавляет Влад.
Роскошное здание, высокие результаты, красивая форма, Пушкинский бал — все это важные атрибуты местных традиций, которые вольно или невольно начал разрушать Павел Шмаков. Лицей — это царство порядка, дисциплины и благочинности, в которое он вторгся мощным потоком хаоса. По педагогической задумке этот хаос должен вызвать в детях желание взять управление школьными процессами в свои руки. Но годами они жили в другой системе отношений педагог — ученик. И нового директора они не то что не поняли, а просто невзлюбили. И не только они.
— В Казани 180 школ. Никто из директоров, в основном это женщины, к мэру не бегает. А он — мужик!
Ольга Романова — заслуженный учитель химии. В этом году она поставила рекорд: выпустила шесть стобалльников. Это строгая женщина со свойственными многим учителям мимическими полутонами. Ее лицо одновременно готово выразить победную усмешку и смертельную обиду. Все два года правления Павла Шмакова она яростно защищала лицей от его кадровой и административной политики.
— В школу приходил в три часа, ну, в два. А учимся мы с утра. Надо, например, сделать детям справки, чтобы отправить на олимпиаду, — печати нет, Павла Анатольевича нет. Он приходит к вечеру, потом подтягиваются его друзья из прошлой жизни и бренчат на гитаре.
Романова порывисто снимает очки. Успокаивается. Снова надевает. И так по кругу.
— Приходит в школу инспекция, говорит: освободите пожарный выход. Шмаков тут же идет во все газеты: меня прессуют, потому что я честный. А может, просто мусор убрать от пожарного выхода? — Она будто сама удивляется такому простому решению. — Есть общие нормы: санитарные, пожарные, закон об образовании. Его просят их соблюдать, а он сразу провозглашает это давлением на себя, непризнанного гения.
Ее обвинения в адрес Шмакова можно поделить на эмоционально-субъективные (провозглашает себя лучшим учителем Финляндии и России, зомбирует детей с суицидальными наклонностями, хамит) и другие, вполне объективные (приводит выпускников биофака учить литературе, а химико-технологического — истории, набирает шестые классы без лицензии, не проводит педсоветы).
— Функция директора — это руководство учебным процессом. А что он делал? Наприглашал немерено непрофессиональных людей. Хорошо. Но их надо хотя бы минимально научить вести уроки. Есть же правила. Мы проходим аттестацию, подтверждаем статус.
— Иностранные языки хотел внедрить, — переведя дух, продолжает Ольга Романова. — Кто-то записался. Через три недели спрашиваю: «Вася, как немецкий?» — «Да кончился уже…»
С высокого обличительного пафоса она периодически сбивается на почти просторечное: «Ну че это за бесконечное вранье-то?»
Хороший Шмаков
Версий возникновения «СОлНЦа» в условиях идеологического противостояния, конечно, несколько. Первая — газетная. Создать олимпиадный центр предложили известные общественные деятели города, которые решили поддержать команду Павла Шмакова. Вторая — лицейская. Шмаков достал своими приставаниями мэра, и тот согласился отдать ему одно из зданий лицея под свой проект. Третья — самого Шмакова. Мэр сам предложил ему делать свою отдельную школу уже после первого года работы в Казани. И наконец, конспирологическая, как ни странно, самая правдоподобная. «СОлНЦе» — хорошая возможность тихо слить неудобного экспериментатора, который еще и рассказывает всему свету, что зампрокурора республики устраивает детей в школу по блату. Шмаков мешал и руководству КФУ, имев-шему свои виды на сильный и хозяйственно благополучный лицей.
30 июля 2013 года лицей им. Лобачевского при Казанском (Приволжском) федеральном университете прекратил свое существование. На его месте возник… лицей им. Лобачевского Казанского (Приволжского) федерального университета. Новая школа — новый директор. Шмаков уволен, лицей вместе с роскошным зданием Мариинской гимназии переходит в состав КФУ и вместе с казанским IT-лицеем «образует начальную ступень образовательного кластера КФУ». Изящно изгнанный из лицея, Павел Шмаков переезжает в старое неотремонтированное здание на соседней улице. Вместе с ним его соратники. Новая команда объявляет о наборе в «СОлНЦе». Казалось бы, шансов привлечь подростков в родившееся из очередного скандала заведение было немного, но дети пришли.
Тихо избавиться от Шмакова в который раз не получилось. Пришлось действовать в открытую. 29 октября районный суд Казани удовлетворил иск прокуратуры, запретив «СОлНЦу» образовательную деятельность из-за отсутствия лицензии. Ее и правда нет: плановые сентябрьские проверки выявили кучу нарушений вплоть до отсутствия спортзала. Другой вопрос, почему мэрия Казани выделила под школу такое здание.
— Шмаков — классический бессребреник! Он живет почти в коммуналке, где вся сантехника советская и им же смонтирована. Сам о деньгах не печется и о других в этом плане думать тоже не будет. Хоть это и неправильно. Тем более когда речь идет об учителях из лицея, где их всегда финансово поддерживали.
Мы сидим с Гузель Нугмановой за качающейся партой. Эта строгая девушка преподает в «СОлНЦе» русский язык и литературу.
— Года два назад выпускник одной из лучших школ Казани поступил в московский вуз. Достиг всего, чего хотел. Через год выбросился из окна. Всю жизнь он существовал в системе математических кружков и олимпиад и вот вышел в мир, где они ничего не значат. Он оказался не готов к реальности. Думаю, его родителям было бы все равно, куда бы он там ни поступил. А для школ это сейчас главное: догнать и перегнать. Вот перед нами в республике поставили задачу — выйти на третье место по количеству призеров Всероссийской олимпиады. А каковы последствия этого для человека? — спрашивает она тоном врача, давно уставшего твердить о вреде злоупотреблений.
«СОлНЦе» — это 8 маленьких классов, импровизированная завуческая (кусок отгороженной лестничной площадки), подвальные помещения.
На первом этаже рядом с объявлениями о дополнительных олимпиадных занятиях рукотворные рекламные проспекты учеников — приходите к нам на математические этюды, ЗОЖ, web-разработку, восточную культуру, в клуб любителей Гарри Поттера…
Школа сама — одна большая «Выручай- комната»: в кабинете математики барабанная установка, в учительской спортивный тренажер, в центре второго этажа пианино.
В коридорах тесно, и кажется, будто приемная переговаривается с соседним классом, где у 10-го «Б» урок литературы:
— Нам пылесос нужен в компьютерный класс…
— Ге-до-ни-зм — это наслаждение жизнью и красотой во всем мироздании!
Сравнивать антураж «СОлНЦа» и лицея им. Лобачевского — все равно что сравнивать убранство воронежского ТЮЗа и Большого театра. Но по этому поводу здесь никто не парится. Все живут в свое удовольствие. Этого здорового удовольствия — друг от друга, от учителей и занятий — здесь вообще много.
Судя по новостям из суда, «СОлНЦе» давно должно было перейти на осадное положение, а 86 детей разбрестись по разным школам. Но в ответ на, казалось бы, окончательную победу прокуратуры старшеклассник Никита Алкин бабахнул электронной петицией министру образования и науки Дмитрию Ливанову. К 8 декабря она собрала 61 955 подписей — примерно столько же, сколько собрали против реформы РАН. 6 ноября на митинг в поддержку «СОлНЦа» вышли ученики, 21 ноября — их родители. Прокуратура добивается решения о ликвидации, сторонники «СОлНЦа» провоцируют бурную общест-венную реакцию. 1:1, позиционная война продолжается.
Учителей «СОлНЦа» объединяет парадоксальное желание сделать школу максимально похожей на реальную жизнь думающего человека. Дать возможность детям изучать то, что им интересно, а преподавателям заниматься уроками, а не отчетами. Опоздал? Не смертельно. Не успел дописать сочинение «Образ революционера в литературе XX века», потому что готовился к олимпиаде по физике? Сдашь на следующем уроке.
— Представляете, учебный план сейчас должен быть в 500 страниц. Это же больше, чем диссертация! — говорит учительница английского Елена Бондарчук. — Раньше я преподавала в Суворовском училище. Зарабатывала раза в два больше, но ушла довольно быстро — всегда хотела поработать у Шмакова, хотя он человек довольно импульсивный, я сама на него иногда обижаюсь. А дети к нам пришли, зная, что нет лицензии, — значит, чего-то такого им не хватало в прежних школах… Тепла, может быть, какого-то, они его здесь чувствуют, формализма меньше…
На перемене 8-й «Б» коллективно исполняет на фортепиано Рэя Чарльза, рядом за столом лохматый мальчик в позе мыслителя в одиночестве двигает шахматные фигуры.
Восьмиклассницы Арина и Яна обсуждают парадоксы естественных наук.
— Ботаника такая нелогичная.
— Плоды выносят мне мозг!
— Арбуз — это ягода?
— И тыква тоже!
— А вы кем хотите стать в будущем? — вклиниваюсь я в разговор.
— Я микробиологом, они же такие хорошенькие! — ошарашивает Арина.
— Микробиологи-то?
— Нет, бактерии! А инфузории-туфельки? Пушистые такие!
— Я хочу быть журналистом, только родители против. Говорят, так денег не заработаешь, — разводит руками Яна.
А у 7-го «А» философский классный час.
— Если я уникум, и Стас уникум, и даже Андрей уникум, это что получается? — хлопает глазами сердитый пацан. — Получается че-то не так!
У старшеклассников сравнительно тихо. Ныряю к 10-му «А», где девочки читают учебники. На следующем уроке в 10-м «А» самостоятельная работа по биологии: митоз, мейоз.
— Почему вы решили пойти в «СОлНЦе»?
— Не хотим натаскиваться на ЕГЭ, чтобы потом сразу все забыть, — с достоинством отвечает строгая блондинка. Это Нина.
«СОлНЦе» действительно создавалось для работы со способными детьми. Вместе с Павлом Шмаковым из лицея ушли его старые друзья и единомышленники, в том числе Юрий Королев и Сайяр Утяганов, мощные математики, которые годами готовят победителей олимпиад.
— А вы не боитесь, что лицензии у школы нет? — пытаюсь я посеять немного паники.
10-й «А» вежливо недоумевает.
— Не дадут — сдадим предметы в другой школе, — отвечает Нина. И, чтобы окончательно меня успокоить, уточняет: — Никакой катастрофы.
— Кажется, дела обстоят так: лицензии у нас нет, потому что нет денег на ремонт, а денег на ремонт не дают, потому что нет лицензии, — посмеиваясь, чертит в воздухе бюрократический круговорот в природе Виолетта.
— Говорят, это все директриса Лобачевки подстроила, — выпаливает девочка с первой парты.
— Да неправда, — спокойно возражают ей с разных сторон.
К теориям заговора в 10-м «А» относятся с легким презрением.
— О, семиклассники на пианино опять играют, слышите? Балбесы!
— Так душа поет! — в класс, посмеиваясь, заходит еще один старшеклассник. Не спеша наливает себе чай, подсаживается к нам.
— Я знаю в Лобачевке семерых, кто хочет в «СОлНЦе», но родители не пускают, — хитро улыбается он, размешивая сахар. — Я там учился.
Его подвижное лицо как будто все время подает знак: «Вы что, правда не замечаете, как это все смешно»?
— В Лобачевке так: кто честно по конкурсу прошел, с блатными почти не перемешивается. У нас всегда были сильные классы и обычные. А однажды сделали класс, где блатники учились, и назвали его 11-й «Я», представляете? Ха-ха-ха! — он смеется, раскачиваясь на стуле, но вдруг возвращается на землю: — Ладно, давайте кто-нибудь быстро расскажите мне, что там в профазе первого деления мейоза?
В 7-м классе в разгаре математика. Один из самых сильных преподавателей республики напоминает Игги Попа: худые ноги в грубых ботинках, клетчатая рубашка, длинные прямые волосы. Коллективно решают задачку на движение.
— Что это у вас там уже за идея? Только я в окно отвернулся, — сокрушается Никита на третьей парте.
— Звонок через три минуты!
— Да ладно, успеем еще одну. Давайте, Сайяр Эмдасович!
Учитель химии Сергей Матвеев много лет работает профессиональным фотографом, но вернулся в школу по приглашению Шмакова.
— Я не работал в школе все эти годы, потому что мне не нравится программа. Химии в жизни много. Школьной химии в жизни нет вообще. Школьники учатся писать, какие электроны на каких орбитах, но не знают, что находится в средстве для мытья посуды. Если человек увлечен, он проходит школьную программу за месяц. Моя задача — чтобы появился интерес. Если педагог не дозрел до того, чтобы понять, что действительно нужно дать ребенку, он все возьмет из учебника и будет слепо в это верить. Он не готов отнестись к чему-то критически и создать, может быть, свою теорию. То же самое с чиновниками от образования. Нам дана концепция, мы должны ей строго соответствовать! Почему? Да не наше дело знать! — пародирует он возмущение министерских работников. — Таких как Шмаков зони просто боятся. Всю жизнь держали школы в ежовых рукавицах, а тут он распускает детей. А вдруг что случится?
Поэт Айрат Бик-Булатов — последний участник войны за «СОлНЦе», с которым я успеваю встретиться. Он тоже, как говорит Ольга Романова, из «шмаковской банды». Бик-Булатов — доцент кафедры журналистики КФУ. Похож на хиппаря, надевшего деловой костюм.
— Какого человека мы хотим получить на выходе из школы? Именно человека? Об этом у нас забывают. Идеальный ученик — это накачанный супербаллами по ЕГЭ. А у нас в колледже получались люди со свободным мышлением, с активной гражданской позицией. Какая-то такая порода людей. Например, как Олеся Балтусова стала помощницей президента Татарстана? Водила экскурсии по разрушающейся Казани. И президенту однажды предложила с ней пройтись…
— Думаете, все школы должны быть как колледж и «СОлНЦе»?
— Разные школы могут хорошо работать. Другое дело, что в современной российской школе мало педагогики. У меня нет ощущения, что условные заказчики образования сейчас заинтересованы в том, чтобы школа и вузы воспитывали активных личностей. Вот в программе по литературе уже предлагают считать Катерину отрицательным персонажем. При Шмакове в лицее появилась свобода, а многим детям сейчас она ведь совершенно не нужна. Сейчас большинство конформисты. Я вижу это по своим студентам. Люди заранее думают, что все решили за них, что все уже поделили. В лицее у них было все хорошо. А потом пришел Паша и вышиб их из состояния комфорта. А они ему в ответ: почему это я должен что-то решать, если директор — ты? Сам решай! В 90-е его выжили, сейчас ситуация повторяется. Такое вот дежавю. Но уже в виде фарса. Уже нет той высокой трагедии, которая была в наши времена. Но есть новые дети. И для них это первая история. Он их, конечно, не оставит.
P. S.
— Я уже морально готов к отъезду в Финляндию этим летом, — говорит Шмаков.
Мы пьем кофе. Уже совсем вечер, детей в школе нет.
— Если не будет какой-то поддержки со стороны государства, в нашей стране не выжить. Сам я заявление не подпишу, но контракт у меня истекает 31 июля. И на этот раз его, скорее всего, не продлят.
— А как же школа?
— Не знаю.
Молчим.
— Как жена-то будет счастлива, когда я приеду…
Коротко вздохнув, Павел резко одергивает пиджак и, широко улыбаясь, стремительно и чуть наискосок, как парусник галсом, уходит на родительское собрание
|
--------------------
В Потапов
|
Полное уничтожение образования? [ кто что знает ]
Психологос
Правила
Портал
Помощь
Поиск
Участники
Отзывы
Календарь
Журналы
ПРАВИЛА И ТРАДИЦИИ
Страницы:
(33) « первая ... 26 27 [28] 29 30 ... последняя » все