Стихотворения, которые вам нравятся

[Тигренок]

В Петербург приезжают...

В Петербург приезжают увидеть Дворцовый мост, распахнувший пролеты объятиям белых ночей, приезжают с надеждой удачу поймать за хвост и навек остаются - бессильны рецепты врачей.

В Петербург приезжают и дань отдают волшебству, восхищаясь величием вечно-застывших грифонов, и монетки - на счастье - горстями кидают в Неву, соблюдая обычаи строже, чем своды законов.

В Петербург приезжают найти вдохновение свыше, потеряться на Невском в танце раскрытых зонтов, по счастливой случайности, утро встречать на крыше, согреваясь в компании теплых дворовых котов.

В Петербург приезжают с улыбкой, без всякого повода, просто чувствовать тяжесть его дождевых облаков. И не стоит искать аргумент против веского довода - в Петербург приезжают влюбиться... Во веки веков.

© Инна Романова-Атлас

[vpotapov1]

Тишина

На железных на воротах
Буквы крупные видны:
«Производятся работы
По устройству тишины».

То и дело подъезжают
Самосвалы к воротам,
Что-то с грохотом сгружают,
Что-то разгружают там.

Над забором двухсаженным
Вспышки света, свист и крик:
То ли режут автогеном,
То ли сваривают встык.

Что-то там куют, наверно,
В бубен бьют или в набат,
Выражаются прескверно,
Плачут, караул кричат.

Даже ночью — нету мочи! —
Врубят все прожектора —
И как с утречка до ночи,
Так с полночи до утра —

Гром и скрежет, стон и пенье,
И аврал, и фейерверк…
Будет ли успокоенье
После дождичка в четверг?

Надоело? Надоело!
Только жаловаться грех:
Тишина — такое дело,
Очень нужное для всех.

ТАНЦУЮЩАЯ ДЕВУШКА
How can we know the dancer from the dance?
W. B. Yeats

Трещит цивилизации уклад,
Куда ни глянешь - трещины и щели;
Меж строчек новостей клубится ад,
И сами буквы будто озверели.
А ты танцуешь, убегая в сад,
Под музыку невидимой свирели.
Дракон, чтоб укусить себя за хвост,
Взметает пыль нелепыми прыжками;
Герои выбегают на помост,
Кривляются и дрыгают ногами.
А ты, как этот купол, полный звезд,
Кружишься - и колеблешься, как пламя.
Я помню ночь... Не ты ль меня во тьму
Вела плясать на берег, в полнолунье?
Не ты ль меня, к восторгу моему,
Безумила, жестокая плясунья?
Твоих даров тяжелую суму
Снесет ли память, старая горбунья?
О скорбь моя таинственная! Столь
Беспечная и ветреная с виду!
Какую затанцовываешь боль?
Какую ты беду или обиду
Руками хочешь развести? Позволь,
К тебе на помощь я уже не выйду.
Ты и сама управишься. Пляши,
Как пляшет семечко ольхи в полете!
Я буду лишь смотреть, как хороши
Движенья бедер в быстром развороте.
Что зренье? - Осязание души.
А осязанье - это зренье плоти,
Подслеповатой к старости. Пока
Ты пляшешь, - как плясала без покрова
Перед очами дряхлого царька
Дщерь Иудеи, - я утешен снова:
Ведь танец твой, по мненью Дурака,
С лихвою стоит головы Святого.

Григорий Кружков

Сообщение отредактировал(а) vpotapov1 - 18.06.2020 - 08:54

[Тигренок]

Ленинградцы, дети мои!

Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Мне в струе степного ручья
Виден отблеск невской струи.
Если вдоль снеговых хребтов
Взором старческим я скользну —
Вижу своды ваших мостов,
Зорь балтийских голубизну,
Фонарей вечерних рои,
Золоченых крыш острия...
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!

Не затем я на свете жил,
Чтоб разбойничий чуять смрад;
Не затем вам, братья, служил,
Чтоб забрался ползучий гад
В город сказочный, в город-сад;
Не затем к себе Ленинград
Взор Джамбула приворожил!
А затем я на свете жил,
Чтобы сброд фашистских громил,
Не успев отпрянуть назад,
Волчьи кости свои сложил
У священных ваших оград.
Вот зачем на север бегут
Казахстанских рельс колеи,
Вот зачем Неву берегут
Ваших набережных края,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя!

Ваших дедов помнит Джамбул,
Ваших прадедов помнит он:
Их ссылали в его аул,
И кандальный он слышал звон.
Пережив четырех царей,
Испытал я свирепость их;
Я хотел, чтоб пала скорей
Петербургская крепость их;
Я под рокот моей струны
Воспевал, уже поседев,
Грозный ход балтийской волны,
Где бурлил всенародный гнев.
Это в ваших стройных домах
Проблеск ленинских слов-лучей
Заиграл впервые впотьмах!
Это ваш, и больше ничей,
Первый натиск его речей
И руки его первый взмах!
Ваших лучших станков дары
Киров к нам привез неспроста:
Мы родня вам с давней поры —
Ближе брата, ближе сестры
Ленинграду Алма-Ата.

Не случайно Балтийский флот,
Славный мужеством двух веков,
Делегации моряков
В Казахстан ежегодно шлет.
И недаром своих сынов
С юных лет на выучку мы
Шлем к Неве, к основе основ,
Где, мужая, зреют умы.
Что же слышит Джамбул теперь? —
К вам в стальную ломится дверь,
Словно вечность проголодав,
Обезумевший от потерь
Многоглавый жадный удав...
Сдохнет он у ваших застав!
Без зубов и без чешуи,
Будет в корчах шипеть змея,
Будут снова петь соловьи,
Будет вольной наша семья,
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!

Как владычицу меж владык,
Почитать я землю привык.
Ныне страшный в ней выжжен след,
Причинен ей огромный вред,
Беспощадно ее грызет
Окровавленный людоед.
Но последний близок расчет,
И земля — в преддверье побед.
Вся страна идет на врага,
Поднимается весь народ,
И не сломит наших свобод
Груз фашистского сапога,
Не коснется вражья нога
Вас, наследственный наш оплот.

Ленинградские берега!
Вы громили врага и встарь:
Не одна враждебная тварь
Свой могильный нашла покров
У прославленных островов.
К вам в разгар гражданской войны
Подбирался царский холоп —
Вы его увидали в лоб,
Увидали и со спины.

Ленинград сильней и грозней,
Чем в любой из прежних годов:
Он напор отразить готов!
Не расколют его камней,
Не растопчут его садов.
К Ленинграду со всех концов
Направляются поезда:
Провожают своих бойцов
Наши села и города.
Взор страны грозово-свинцов,
И готова уже узда
На зарвавшихся подлецов.
Из глубин казахской земли
Реки нефти к вам потекли,
Черный уголь, красная медь
И свинец, что в срок и впопад
Песню смерти готов пропеть
Бандам, рвущимся в Ленинград.
Хлеб в тяжелом, как дробь, зерне
Со свинцом идет наравне.
Наших лучших коней приплод,
Груды яблок, сладких, как мед, —
Это все вам должно помочь
Душегубов откинуть прочь.
Не бывать им в нашем жилье!
Не жиреть на нашем сырье!

Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя,
Слышат пастбища Сырь-Дарьи
Вой взбесившегося зверья.
Если б ныне к земле приник,
Только б ухом приник Джамбул —
Обрела бы земля язык,
И дошел бы сквозь недра гул,
Гул Отечественной войны
На просторах родной страны.
Всех к отпору Жданов призвал:
От подъемных кранов призвал,
От огромных станков призвал,
От учебных столов призвал.
В бой полки Ворошилов ведет,
Вдоль холмов и долов ведет,
Невских он новоселов ведет,
Невских он старожилов ведет.
Беспечален будь, Ленинград:
Скажет Сталин: «В путь! В Ленинград!» —
Все пойдут на выручку к вам,
Полководческим вняв словам.
Предстоят большие бои,
Но не будет врагам житья!
Спать не в силах сегодня я...
Пусть подмогой будут, друзья,
Песни вам на рассвете мои,
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя!

cентябрь 1941
Джамбул Джабаев

[vpotapov1]

Если поезд ушел, надо как-нибудь жить на вокзале:
в туалете, в буфете, под фикусом пыльным, у касс,
ибо нам небеса это место и век навязали,
как вовек полагалось верхам: не спросивши у нас.

Надо ставить заплатки на платья и ставить палатки,
разводить не руками, а кур, хризантемы, костры,
и Писанье читать, и держать свою душу в порядке,
и уехать хотеть за троих, то есть как три сестры.

И кругами ходить, как в тюрьме, по сквозному перрону, –
и понять, и проклясть, и смириться, и все расхотеть,
и без зависти белой смотреть на дуреху ворону,
что могла б и в Верону на собственных двух улететь.

И на этом участке планеты дожить до рассвета,
и найти себе место под крышей и солнцем в виду
раскуроченных урн, и дожить до весны и до лета,
и в тетрадку писать, и не тронуться в этом аду.

И стоять на своем, и пустить в это месиво корни,
и врасти, а потом зацвести и налиться плодом,
ибо поезд ушел в небеса и свистки его горни,
но остался вокзал, на котором написано: “Дом”.

Инна Кабыш

[Тигренок]

Если вдруг забудешь средь будней, страстей и дел —
Прочитай записку и вспомни, как ты хотел
Долететь до солнца, спуститься на дно морей,
Стать большим и сильным, влюбиться, спасать людей…

Если вдруг забудешь, то почерк неровный мой
Из далёких далей, как голос, придёт домой
И тебе расскажет, напомнит, благословит.
Никаких секретов. Всё просто. Простор открыт.

Не смотри на возраст, на цены, счета и снедь, —
Не ленись быть чутким, любить, танцевать и петь.
Не ищи оправданий, предлогов и «связей для»,
Раздавай улыбки, прощай и не помни зла.

Среди всех болезней, несчастий, сомнений, бед —
Оставайся верным. Не бойся — иди на свет.
Через все тревоги, как в шторме, сквозь ночь ладья,
Рассекая волны, без жалоб, обид, нытья…

Если будешь делать, то делай от всей души.
Остальное — мусор. Будь честным и не спеши.
Растворись в природе, в молчанье, в любви, в труде
Будь простым и смелым. И помни, что бог везде.

© Клаус Т.

[vpotapov1]

Не ходите ко мне на могилу:
Я и так уже вам надоел.
Что без толку расходовать силы,
Иль своих не достаточно дел?
Что подруги? Вздохнут и забудут.
Посмеются — забудут друзья,
Бог, конечно, сурово осудит,
Беси с радостью примут меня.
Ни цветов, ни венков мне не надо:
Пусть полынь и крапива растет,
Лишь была бы повыше ограда,
Чтоб ходил стороною народ.
А ночами, под полной луною,
Буду я этот мир навещать:
Вон из гроба! Залаю, завою,
И с прохожими встречи искать
Поскачу. И лишь лунные блики
Озарят, рассыпаясь, мне путь…
Руки прочь от моей земляники!
И калитку закрыть не забудь.

Д. Багрецов

Сообщение отредактировал(а) vpotapov1 - 26.10.2020 - 08:59

[Тигренок]

Ложится спать пустой трамвай,
Тарелку неба съев на ужин…
— Давай забудем всё.
— Давай.
— Ты мне нужна.
— И ты мне нужен.

Соседка пилит за стеной
Вконец упившегося мужа.
— Моя глупышка.
— Сам дурной.
— Ты мне нужна.
— И ты мне нужен.

Двором крещённые коты
Себя разглядывают в луже…
— О чём ты думаешь?
— А ты?
— Ты мне нужна.
— И ты мне нужен.

На лунном поле ювелир
Посеял пригоршню жемчужин…
— Коньяк?
— Чуть-чуть.
— За нас.
— За мир.
— Ты мне нужна.
— И ты мне нужен.

Огонь, пылающий в груди,
Неразличим порой снаружи…
— Пошли встречать рассвет.
— Веди.
— Ты мне нужна.
— И ты мне нужен.

© Андрей Латур

[vpotapov1]

Когда шофер откинет верх,
Я вдруг предстану вашим взорам
В автомобиле “дюзенберг”
С новейшим гоночным мотором.

Вас не обманывает взор:
В открытом белом лимузине –
Ваш давний нищий ухажер,
Тот неудачник и разиня.

В недальновидности себя
Теперь корите, чуть не плача;
Стеклом и никелем слепя,
Промчалась мимо вас удача

В тот лучезарный райский сад,
В те упоительные сферы,
Где разложенья сладкий яд
Надменно пьют миллионеры.

Шофер-мулат, мой верный Майк,
Придурковат, но симпатичен;
Мы оба курим “Лаки Страйк”,
Поскольку я демократичен.

Я вновь задам ему вопрос:
“Ты знал ли чувство, дурачина?”
И скажет он: “Все бабы, босс,
Не стоят доброй стопки джина”.

Андрей Добрынин

[vpotapov1]

Листьев разлагающихся груда
и стихий разлаженный квартет.
Воздух отрывается от грунта,
И огонь спускается к воде.

Мост самоубийственной Свободы
над пустопорожним рукавом.
И тихопомешанные воды.
Но — не говорю о Роковом!..

Слава Богу, на дверях щеколда
и не прыгнешь выше головы.
Отложу до будущего года
эту книгу листьев трын-травы.

Идеал неврастении зимней:
камера с запором изнутри.
Господи, но только не тряси мне
стол, и что пишу я — не смотри.

Ибо срок настанет — и прииду,
и к стопам, рыдая, припаду.
Но пока прошу-молю Киприду
о двойном огне в ее аду.

Валентин Бобрецов

[Тигренок]

- Посмотри-ка, сын мой, коли земля бела,
и летает в воздухе белый мех,
Это значит, что в город пришла зима,
и что с неба идет снег.
Повтори: на дворе зима.

- Мя.

- Посмотри-ка, сын мой,
когда стекло на пруды и лужи с утра легло,
И лежит там долго, не день, не два,
это значит - в город пришла зима.
Повтори: на дворе зима.

- Мя.

- Мой котенок, запомни, когда мороз -
щиплет лапки, кончик хвоста и нос,
И когда на деревьях не слышно птиц,
кроме желтых, до одури шумных синиц,
Это значит - стоит зима.
- Мя.

- Да нет, зи-ма.
- Мя.

- Слушай дальше. Бывает, метель метет,
вихрь врывается в щели и песни поет,
Люди мерзнут, и в пледах сидят у огня.
Это значит, что городом правит зима.
Сын мой, понял ли ты меня?

- Мя.

- Помни, сын: лучше зиму встречать вдвоем,
чтобы греться при случае даже днем,
Ну а если останешься одинок,
то не мешкая, к людям иди, сынок.
И проси, чтоб они приютили тебя. Понял, сын мой?
Ответь мне - ты понял меня?

- МЯ!!!

(С) Дарина Никонова

[vpotapov1]

Алла Розвадовская

Я боюсь пустоты, но она окружает уже.

Я тебя не зову в пустоту, ты укрылся за снегом.

Многотонно скулит чья-то скрипка в уставшей душе,

И надежда, похоже, решила спасаться побегом.

В пустоте никогда не бывает восторженных слов,

Не бывает мечты, и желаний, и просьб не бывает

-Черно-белая ночь от цветных отрекается снов

И ничто пустоту эту утром не перебивает.

Бесконечность времен. Смена ценностей. Смена знамен.

Выбор сделан давно, только правильный путь не указан.

Пустота отнимает единственное из имен,

Ведь никто никогда никому и ничем не обязан…

[Тигренок]

Господи, Боже кошачий,
Я просто кот.
У меня есть уши, усы и хвост,
И еще живот.
Господи, Боже кошачий,
Я смертен, ты вечен,
Говорят, что кошки жестоки
И бессердечны,
Говорят, что они не знают
Привязанности или любви.
Говорят, что подлость
У них в крови.
Говорят, что кот забывает хозяев,
Если они уезжают,
Или же умирают,
Говорят, мол, если хозяин попал в беду,
Кот его предаст
За ласку или еду.
Говорят, что коты – это слуги ада.
Расскажи им, Боже кошачий,
Что так говорить не надо.
Господи, Боже кошачий,
Я просто кот.
Я спасу хозяев от всех невзгод.
Я - любовь, тепло и еще - уют...
Господи, Боже кошачий,
Пусть только меня найдут.

1.03.2021 dn
© Дарина Никонова

[Тигренок]

Можешь верить или не верить, может, правда, а может, небыль.
Просто шли по дороге звери, по дороге, ведущей в небо.
Котик, мишенька и зайчатка. Вдоль дороги росла просянка, и слова у них не кончались, и болтали о разном-всяком
звери плюшевые, живые, сны и ватное одеяло.
Даже волки на них не выли, даже солнце на них смеялось.
Бесконечно тянулись числа, города поднимались, страны.
Звери шли, и добром лучились, и несли в мягких лапах странность.

Был зайчатка пушистым, белым, с носом розовым и цветочным.
И навстречу беда болела в каждой клеточке, в каждой точке.
К ним беда — как старуха в чёрном, выжигая остатки счастья.
«Я же смелый», — сказал зайчонок.
«Я же справлюсь», — сказал ушастый.
Словно он не зверёк, а ветер. Окна хлопали как ладоши.
И не стало беды на свете, и нигде не болело больше.

Оставляли тираны троны, поджимали шпионы жала.
Просто шли по дороге трое, и усталость от них бежала. Падал с ветки созревший жёлудь.
Звери шли и сочились мёдом: котик, зайка и медвежонок, три довольных весёлых морды.
И любовь к ним спустилась плавно на серебряном парашюте.
Косолапый сказал: «Ну ладно», —
«Я же сильный», — сказал мишутка.
И взвалил её на закорки, меж лопаток согрел ей норку. Холод треснул засохшей коркой, и любви сразу стало много.

Стало столько, что не измерить, не испить, не укрыть в застенках.
Просто шли по дороге звери: мишка, заинька и котейка.
Понарошечные, смешные уши, души, хвосты и лапы.
Даже зубы у них не ныли, даже дождик на них не капал, деликатно вокруг мурашил.
Просто шли по дороге сказки.
А потом повстречали в страшном, пустотелом и пустоглазом навьем царстве, в голодной бездне ту, что ходит бесцветной тенью.
Ту, что в окна без спроса лезет.
И мурлыкнул друзьям котейка:

«Я ведь пуговка божьих судей. Оторвусь я — пришьют и вденут.
У меня же их девять, судеб. А у вас вроде как не девять».
Стала шерсть у него из меди, стал он хтонью железной сборки. И не стало на свете смерти.
Просто шли по дороге боги.
А потом ты открыл им двери. Лунный луч был дрожащ и тонок.
И вошли в нашу спальню звери, и сказали, что ты — ребёнок.
Очень маленький, робкий, дивный.
Вот поэтому этой ночью они смерть твою победили,
и беду твою победили,
всех-превсех они победили.
И любви теперь сколько хочешь.

(С) Наталья Захарцева

[vpotapov1]

Одиноко брожу средь толпы я
И не вижу мне равного в ней.
До чего же все люди тупые,
До чего же я всех их умней.

Все другие гораздо тупее,
Нет такого, чтоб равен был мне.
Лишь один себе равен в толпе я.
Лишь один.
Да и то не вполне.

Игорь Иртеньев

[Тигренок]

Каждый перед Богом наг.
Жалок, наг и убог.
В каждой музыке – Бах,
В каждом из нас – Бог.

Ибо вечность – Богам.
Бренность – удел быков...
Богово станет нам
сумерками Богов.

И надо небом рискнуть,
может быть, невпопад.
Ещё нас не раз распнут
и скажут потом: распад.

И мы завоем от ран,
потом взалкаем даров ...
У каждого свой храм.
И каждому свой гроб.

Юродствуй, воруй, молись!
Будь одинок, как перст!..
...Словно быкам – хлыст,
Вечен Богам крест.

© Иосиф Бродский