Активный долгожитель
Группа: Гроссмейстеры
Профиль
Отзывы: Гроссмейстер обсуждений [+260 | -0 | 1519]
|
-- Так сколько же меня, собственно, есть? -- спросил я удивленно. -- Нет хороших ответов на плохо поставленные вопросы. Представьте себе двух близнецов, которые от рождения только и делают, что пилят двуручной пилой дрова. Они трудятся в полном согласии, иначе не смогли бы пилить; если же забрать у них эту пилу, они уподобятся вам в вашем нынешнем состоянии. -- Но ведь каждый из них, пилит он или не пилит, обладает одним-единственным сознанием,-- разочарованно заметил я.-- Ваши коллеги в Америке, профессор, рассказали мне множество подобных притч. О близнецах с пилой тоже. -- Ну, ясно,-- сказал Макинтайр и подмигнул левым глазом, так что я даже подумал, не рассечено ли и у него что-нибудь.-- Мои американские коллеги беспросветно темны, а такие сравнения курам на смех. Эту историю с близнецами, выдуманную одним американцем, я привел нарочно -- как пример ошибочного подхода. Если изобразить работу мозга графически, у вас она выглядит как большая буква Y, поскольку сохраняется единый ствол мозга и средний мозг. Это -- основание игрека, а полушария у вас разделены, как его верхняя часть. Понимаете? Интуитивно это можно легко...-- профессор запнулся и вскрикнул, получив от меня удар по коленной чашечке. -- Это не я, это моя левая нога! -- поспешно объяснил я.-- Извините, честное слово, я не хотел... Макинтайр понимающе улыбнулся (но в этой улыбке было что-то фальшивое, словно у психиатра, всем своим видом показывающего, что сумасшедший, который его укусил, человек нормальный и симпатичный), встал и отодвинулся вместе со стулом на безопасное расстояние. -- Правое полушарие обычно гораздо агрессивнее левого, это факт,-- сказал он, осторожно ощупывая колено.-- Вы, однако, могли бы держать ноги сплетенными. Да и руки, знаете, тоже. Так нам будет легче беседовать... -- Я уже пробовал -- затекают. А потом, позволю себе заметить, ваш игре^ ничего мне не объясняет. Где начинается в нем сознание -- под развилкой, в развилке, еще выше или -- как там еще? -- Совершенно определенно сказать нельзя,-- ответил профессор, продолжая покачивать ушибленной ногой, которую он усердно массировал.-- Мозг, любезнейший господин Тихий, состоит из множества функциональных подсистем, которые у нормального человека взаимодействуют по-разному при выполнении разных заданий. У вас подсистемы самого высокого уровня полностью разъединены и потому не могут взаимодействовать. -- Об этих подсистемах я тоже уже наслышался, разрешите заметить. Я не хотел бы выглядеть невежливым -- во всяком случае, могу вас заверить, профессор, что этого не хочет мое левое полушарие, которое сейчас обращается к вам,-- но я по-прежнему ничего не знаю. Ведь я живу совершенно нормально -- ем, хожу, сплю, читаю, только приходится следить за левой рукой и ногой, потому что они затевают скандалы без всякого предупреждения. Я хочу узнать, КТО подстраивает мне эти фокусы? Если мой мозг, то почему Я ничего об этом не знаю? -- Потому что полушарие, виновное в этом, безгласно, господин Тихий. Центр речи находится в левом полушарии, в височной до... На полу между нами лежали мотки проводов от множества аппаратов, при помощи которых Макинтайр меня обследовал. Я заметил, что моя левая нога начинает как бы играть этими проводами. Она намотала себе на щиколотку толстый кабель в черной блестящей изоляции, чему я особого значения не придал, и вдруг, дернувшись назад, потянула за кабель, который, оказывается, обвивал ножку профессорского стула. Стул встал дыбом, а профессор грохнулся на линолеум. Я мог убедиться, однако, что передо мною опытный врач и владеющий собой ученый; поднимаясь с пола, он произнес почти совершенно спокойно: -- Ничего, ничего. Ради Бога, не беспокойтесь. Правое полушарие заведует ориентацией в пространстве; неудивительно, что оно гораздо ловчее в такого рода делах. Но я просил бы вас еще раз, господин Тихий, сесть подальше от стола, от проводов и вообще от всего. Это облегчит нам беседу и выбор подходящей для нашего случая терапии. -- Я хочу только знать, где мое сознание,-- ответил я, сматывая провод с ноги, что давалось мне нелегко -- та словно бы приросла к полу.-- Ведь это, казалось бы, я дернул стул, а в то же время у меня не было такого намерения. Так КТО же это сделал? -- Ваша левая нижняя конечность, управляемая правым полушарием. -- Профессор поправил съехавшие очки, отодвинул стул чуть подальше, но после некоторого раздумья не сел, а остался стоять, ухватившись за спинку стула. Я подумал -- каким из полушарий, не знаю,-- уж не борется ли он с искушением перейти в контратаку? -- Так мы можем толковать до Судного дня,-- заметил я, чувствуя, как напрягается левая сторона моего тела. На всякий случай я сплел ноги и руки. Макинтайр, внимательно наблюдая за мной, продолжал дружеским тоном: -- Левое полушарие доминирует благодаря центрам речи. Разговаривая с вами, я разговариваю, следовательно, с левым полушарием, а правое может лишь прислушиваться к нашей беседе. Речью оно владеет в очень незначительной степени. -- У других -- пожалуй, но только не у меня,-- возразил я, на всякий случай придерживая правой рукой запястье левой.-- Оно у меня действительно немое, но я, знаете ли, обучил его языку глухонемых. Сколько здоровья мне это стоило! -- Не может быть! В глазах профессора появился блеск, который я уже видел у его американских собратьев; я пожалел о своей откровенности, но было уже поздно. -- Да ведь оно не владеет глагольными формами! Это доказано... -- Ну и что? Можно и без глаголов. -- Тогда, пожалуйста, спросите его, то есть себя -- то есть его, хочу я сказать,-- что оно думает о нашей беседе? Сможете? Волей-неволей я взял свою левую руку и начал ласково поглаживать ее правой (это, я знал, хорошо помогает), а потом стал подавать условные знаки, касаясь левой ладони. Вскоре ее пальцы зашевелились. Я следил за ними какое-то время, после чего, стараясь скрыть свою злость, положил левую руку на колено, хотя та и сопротивлялась. Разумеется, она тут же чувствительно ущипнула меня за бедро. Этого следовало ожидать, но я не хотел устраивать представление, сражаясь с самим собой на глазах у профессора. -- И что же она сказала? -- спросил профессор, неосторожно высовываясь из-за стула. -- Ничего интересного.
-- Но я же отчетливо видел -- она подавала какие-то знаки. Или они были не скоординированы? -- Нет, почему же, прекрасно скоординированы, только это глупость. -- Так говорите! В науке глупостей нет! -- Она сказала: "Ты задница!" Профессор даже не улыбнулся, до того он был увлечен. -- Нет, правда? Тогда спросите ее, пожалуйста, обо мне. -- Как вам будет угодно. Я снова взял свою левую руку и пальцем указал на профессора; на этот раз ее даже не пришлось особенно уговаривать -- она ответила моментально. - Ну, ну? -- "Тоже задница". -- Прямо так и сказал? -- Да. Глаголы ей действительно не даются, однако понять можно. Но я по-прежнему не знаю, КТО говорит. Пусть жестами, это ведь все равно. С вами я разговариваю ртом, а с ней должен пальцами, как же все это понять? У меня в голове есть и Я, и какой-то ОН? Если есть ОН, то почему я ничего не знаю о нем и вообще не ощущаю его -- ни его переживаний, ни эмоций, вообще ничего, хотя ОН в МОЕЙ голове и составляет часть МОЕГО мозга? Ведь он не снаружи. Ладно бы еще обыкновенное раздвоение сознания, если бы все у меня там перемешалось -- это я еще мог бы понять. Так нет же! Откуда он взялся, этот ОН? Что, он тоже Ийон Тихий? А если даже так, почему мне приходится объясняться с ним окольным путем, через руку, и получать ответы тоже окольным путем, скажите на милость? Он -- или оно, если это полушарие моего мозга,-- не на такое еще способен. Если бы он хоть был -- или оно было -- не в своем уме!
Мир на Земле
|