Стихотворения, которые вам нравятся

[Белкус]

Э. Мошковская
ЖУК В КАРМАНЕ
Жил
Жучок
В кармане
На самой глубине.
На глубине,
На самом дне,
И счастлив был вполне. Вполне.

Совсем неплохо было тут:
Еды немного было тут,
Темно и тихо было тут,
И тут сидел он –
Слаб и худ.

И вот
Такого щуплого
Жука, Жука, Жука
Нащупала, нащупала
Рука, рука, рука!
И вынула,
И кинула
Жука
Под облака!

«Конец, – подумал Жук. –
Сейчас об землю – стук!»

Но вдруг
Увидел Жук
Поля… и лес… и луг…
И даже оказалось,
Что он
умел
летать!
Какая это радость!
Какая благодать!
И загудел он страстно,
Он горько загудел:
«Уж-ж-жасно!
Я напрасно
В кармане просидел!»

ХОРОШИЙ ВЕЧЕР
Корова пропала.
Пропала корова!
Хозяйка искала,
И ласковым словом
Её подзывала,
И строго кричала.

Корова слыхала,
Корова молчала…

А какой
Прошуршал ветерок!
А какой подошёл вечерок!
А вечерок был душистый такой!

Корове совсем не хотелось домой!

[Белкус]

Ждём вечером-ночью)) в гости друзей, всё уже приготовили, делюсь пожеланием, любимым моим, давним, но трогательно-работающим Может, кому пригодится:

Желаю солнца на траве и ласковой воды движенья,
И в небе ласточки скольженья, и хмеля в трезвой голове.
Хмель от того, что есть друзья,
И в гуще сложных, неотложных,
Бурлящих дел однажды можно
Услышать:"Здравствуй, это Я!"


пс: как хорошо, что есть друзья!!!

[Тигренок]

Письмо Богу. Саша, 8 лет

Здравствуй, Бог! На небе тоже лето?
Скажи, а Ты - учился на отлично?!!
Пишу Тебе, чтоб попросить совета -
Не знаю, как вести себя прилично.

Брат рассмешил сегодня за обедом,
И я на скатерть опрокинул суп...
Почистил кошке зубы "бленд-а-медом",
А он сказал, что я как пробка туп...

Ты не подумай, он большой и сильный,
И мама говорит, что в папу весь...
Пишу тебе сейчас его мобильный
Ты позвони - докажем, что Ты есть!!!

А как там бабушка моя и такса Тоша?
Сказали мне, что Ты забрал их в Рай.
Ты береги их, Боженька, хороший!..
Скажи, что любим, и привет передавай!

И сделай так, чтоб звери говорили!
Я речь их очень понимать хочу!
Хочу, чтоб все они меня любили.
Я знаю - занят Ты. Я кошку сам учу...

Еще, чтоб папа с мамой не ругались...
И чтобы дедушка не кашлял по утрам...
Чтоб люди на войне не убивались,
А хочешь - ролики тебе свои отдам?..

За девочкой одной скучаю крепко,
Ее родители отправили на дачу!
С моими мы теперь гуляем редко...
Я взрослый. Я почти уже не плачу.

А Ты такой печальный на иконе!!!
Что сделать мне, чтоб улыбнулся Ты?
Письмо Тебе оставлю на балконе
И эти белые, для бабушки, цветы...

© Вика Дашкова

[Тигренок]

РОЖДЕСТВО НА ЯДРАНЕ

А. В. Сливинскому

Всего три слова: ночь под Рождество.
Казалось бы, вмещается в них много ль?
Но в них и Римский-Корсаков, и Гоголь,
И на земле небожной Божество.

В них — снег хрустящий и голубоватый,
И безалаберных веселых ног
На нем следы у занесенной хаты,
И святочный девичий хохоток,

Но в них же и сиянье Вифлеема,
И перья пальм, и духота песка.
О сказка из трех слов! ты всем близка.
И в этих трех словах твоих — поэма.

Мне выпало большое торжество:
Душой взлетя за все земные грани,
На далматинском радостном Ядране
Встречать святую ночь под Рождество.

Игорь Северянин
Дубровник (Рагуза), Вилла «Флора мира»
Ночь под Рождество 1931 г.

[Тигренок]

МОСТЫ

Я строю мысленно мосты,
Их измерения просты,
Я строю их из пустоты,
Чтобы идти туда, где Ты.
Мостами землю перекрыв,
Я так Тебя и не нашел,
Открыл глаза, а там… обрыв,
Мой путь закончен, я — пришел.

Валентин Иосифович Гафт

[Фани]

Олег Митяев

Домик на юге Германии.
Сон. Обывательский бред.
Если б я знал все заранее,
Я не поверил бы. Нет.
В окна струится безликая
Синь с непроснувшихся Альп.
Ходики в сумраке тикают,
Домик неся сквозь февраль.

Выйду в холод бездонный.
Дверь прикрою.
Жар щеки полусонной
Взяв с собою.
Иней колокол сбросит,
Тишь поранит.
Хрипло будто бы спросит:
"Кто ты, странник?"

И заплутаю в обмане я,
Сам не желая того.
Не рассказать мне, Германия,
Вам про себя самого.
Сколько пытался, да где уж там,
Если так долго меня
Помнит немецкая девушка
И все не может понять.

Как же мне не скитаться,
Друг мой милый?
Где на то, чтоб остаться,
Взять мне силы?
Стынь дорожную тронет
Лучик ранний.
Словно тихо проронит:
"Здравствуй, странник".

И зашагаю я без надежд,
В лужах ломая хрусталь.
И ничего не поделаешь,
Как бы мне ни было жаль.
Старая улочка ранняя.
Девушка. Велосипед.
Город на юге Германии.
Только меня уже нет...

Иней колокол сбросит,
Тишь поранит.
Хрипло будто бы спросит:
"Где ты, странник?

Где ты? Где ты? Где ты?"

[vpotapov1]

Я читаю про Великих Людей -
Кто был циник, кто тиран, кто злодей.
И обидно слышать мне от родни,
Что не великий я, как "те", как "они",

Что мусор я не выношу,
Свет в туалете не гашу,
Чревоугодием грешу.
Так это ж разве грех?

Вот взять Великих - кто блудил,
Кто квасил, кто жену лупил...
А я что? Свет не погасил?
Смешно! Курям на смех!

Вот смотри: Сам Гендель был обжорой,
Гюго грешил инцестом,
А Фёдор наш Михалыч
В рулетку баловал,

И даже умный Ницше
Свихнулся, как известно,
Чайковский... Ну, это ладно...
А Мусоргский бухал!

И с обидой говорю я родне:
"Ох, напрасно вы пеняете мне!
Не скандалю и почти что не пью.
И цикуты вам в кефир не налью!

Ну да - носки я разбросал,
Батон цинично обкусал,
Пальто намедни заблевал,
Хорошее пальто...

Что взять с меня - ну кто есть я?
Пылинка в складке бытия!
Что я? - Великие мужья
Творили чёрт-те что!

Вот смотри: Руссо был мизантропом,
Есенин - хулиганом,
Лорд Байрон - тот был бабник,
Он это дело знал,

А, впрочем, как и Клинтон,
И Бунин с Мопассаном...
Вот Элтон Джон... Ну, это ладно...
А Мусоргский бухал!

Стать Великим, что ль? Ну, просит родня!
Ох, тогда все запоют у меня!
Буду пить, курить и баб приводить
И в туалете свет не буду гасить!

"А что носки, скажу, опять разбросал,
Так я ж Великий - я поэму писал!"
Да... У Великих, вишь, такая фигня -
Им всё можно, им прощает родня!

Вот смотри: Петрарка был занудой,
А Сартр - коммунистом,
А Пресли был сексотом -
Он на "Битлов" стучал.

Мазох был мазохистом,
Маркиз де Сад - садистом.
И все они бухали!
И Мусоргский бухал!

Эйнштейн мучил скрипку,
Бетховен мучил близких,
Тургенев был жестокий -
Он в зайчиков стрелял!

Но... Родне моей не легче
От этих истин низких.
Они говорят: "Всё это сплетни!"
Да! Но Мусоргский бухал!


Т. Шаов

[vpotapov1]

За радости любовных ощущений
однажды острой болью заплатив,
мы так боимся новых увлечений,
что носим на душе презерватив.

Крайне просто природа сама
разбирается в нашей типичности:
чем у личности больше ума,
тем печальней судьба этой личности

И. Губерман

[Dimitry188]

Собака сторожила гладиолусы,
Маячило ей счастье впереди,
И ветер на собаке гладил волосы
И ей шептал: "С надеждой вдаль гляди!"

Но грянул гром, помялись гладиолусы,
Их качественность снижена была.
Собака взвыла ненормальным голосом -
И умерла!

В. Шефнер

[Тигренок]

Жди меня. Я не вернусь
это выше сил.
Если ранее не смог
значит — не любил.
Но скажи, зачем тогда,
уж который год,
я Всевышнего прошу,
чтоб тебя берег.
Ждёшь меня? Я не вернусь,
не смогу. Прости,
что стояла только грусть
на моем пути.
Может быть
средь белых скал
и святых могил
я найду
кого искал, кто меня любил?
Жди меня. Я - не вернусь!

НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ

[gwen]

Жить среди книг —
хотя б и не читая,
лишь ощущать присутствие вблизи,
как близость леса
или близость моря, —
вот лучшее из одиночеств.
Потомственный квартиросъемщик,
в очередном своем чужом жилище
я первым делом расставляю их
на полках, на шкафах,
везде, где только можно,
прилежно протираю влажной тряпкой,
и, завершив привычный ритуал,
смотрю на них едва ль не вожделенно,
как тот скупой в своем подвале тайном,
приподымая крышку сундука,
где все его сокровища хранятся, —
воистину, какой волшебный блеск!
Как я сейчас богат!
Едва ли кто сравнится
со мной в моем богатстве!
Отныне здесь мой дом,
и я в нем жить могу —
я чувствую себя в своем кругу
и потому спокойно засыпаю —
и словно бы лежу на океанском дне,
куда сквозь толщу вод доносятся ко мне
неясный шелест, шорох, тихий шепот,
и топот ног,
и звуки многих голосов,
и, чуть освоясь в их нестройном хоре,
я вскоре начинаю понимать,
что квартирую ныне в Эльсиноре,
в жилище обедневших королей,
сняв комнату за пятьдесят рублей
(что в наши времена — почти что даром),
и вот сегодня с самого утра
здесь собрались заезжие актеры
и происходит странный карнавал
иль некое дается представленье,
и я слежу, как движется сюжет,
где Дон Кихот
шлет вызов Дон Жуану,
где Фауст искушает донну Анну,
а бедный Лир
уходит на войну...

Ю. Левитанский

[Южная ночь]

В предвкушении очередного устройства на работу:

Я люблю свою работу,
Я приду сюда в субботу
И конечно в воскресенье.
Здесь я встречу день рожденье,

Новый год, 8 Марта,
Ночевать здесь буду завтра!
Если я не заболею,
Не сорвусь, не озверею,

Здесь я встречу все рассветы,
Все закаты и приветы.

От работы дохнут кони,
Ну а я... бессмертный пони! (с)

[Ariana]

Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.

Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.

Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.

Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.

Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.

Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.

Р. Киплинг

[Sh18]

Анкета

1. Бывает ли вашим глазам
Яркий свет неприятен?

Бывает ли так, что свет
Вас уносит на крыльях?

Этот свет - он один и тот же
В первом случае и во втором?

2. Сообщите, есть ли у вас
любимый цветок.

Знает ли сам он об этом?
Если да, то откуда, по-вашему,
Удалось ему это узнать?

3. Чьею силой
Какой силой
Вам хотелось бы обладать?

И зачем?

4. Приходилось ли вам быть травой,
которую топчут?

Понимали ли вы, почему
топчут именно вас?

5. Когда вы глядите на небо,
которое смотрит на землю,
Вам не приходит в голову,
Что небо, пожалуй, могло бы
не только смотреть?

6. Если б на свете был бог,
который существовал бы
лишь ночью,

Что в этом случае вы предпочли бы:
спать по ночам, в мире, где бог?
или спать только днем, когда бога нет?

Тот же вопрос относительно пробужденья.


Эжен Гильвик

[Дженни]

Почему то всё чаще в последнее время вспоминается это стихотворение. которое задевает за каждую струнку души.

Маргарита Алигер

РАЗГОВОР В ДОРОГЕ

Забайкалье. Зарево заката.
Запоздалый птичий перелет.
Мой попутчик, щурясь хитровато,
мятные леденчики сосет.
За окном бегут крутые сопки,
словно волны замерших морей,
стелются чуть видимые тропки —
тайный след неведомых зверей.
Он ученый малый, мой попутчик,—
обложился целой грудой книг.
Он читает, думает и учит —
сам, считает, все уже постиг.
Он твердит, что я не знаю жизни,
нет меж нами кровного родства,
и в его ленивой укоризне
сдержанные нотки торжества.
Мол, на мне горит густою краской
жительства московского печать,
мол, таким, избалованным лаской,
надо жизнь поглубже изучать.

Я молчу, ему не возражая,
не желая спор вести пустой,
раз уж человеку жизнь чужая
кажется, как блюдечко, простой,
раз уж он о ней надменно судит,
не робеет, не отводит глаз...
Жизнь моя! Другой уже не будет!
Жизнь моя, что знает он о нас?

Ничего не знает — и не надо.
Очевидно, интересу нет.
Дорогой мой, я была бы рада
выполнить ваш дружеский совет,
но, сказать по совести, не знаю,
как приняться мне за этот труд.
Почему, когда, с какого краю
изучают жизнь, а не живут?

С дальнего заветного начала
тех путей, которыми прошла,
никогда я жизнь не изучала,
просто я дышала и жила...

Людям верила, людей любила,
отдавала людям, что могла,
никакой науки не забыла,
все, что мне дарили, берегла.
Словно роща осенью сквозная,
полная раздумья и огня,
жизнь моя, чего же я не знаю,
что ты утаила от меня?
Не лелеяла и не щадила
в непогоды лета и зимы,
по обходным тропкам не водила
напрямик,
как люди, так и мы.
Мне хватало счастья и печали.
На пирах и в битвах я была.
Вот ведь вы небось не изучали
то, что я сама пережила.
Или я опять не то сказала?
Вижу, вы нахмурились опять:
«Я сама... Ей-богу, это мало!
Надо жизнь чужую изучать!»
Изучать положено от века
ремесло, науки, языки.
Но живые чувства человека,
жар любви и холодок тоски,
негасимый свет, огонь горячий,
тот, который злу не потушить...
Это называется иначе.
Понимать все это — значит жить.

Не умею, как бы ни старалась,
издали рассматривать людей,
их живая боль, живая радость
попросту становится моей.
Сколько ни стараюсь, не умею,
жизнь моя, делить тебя межой
мол, досюда ты была моею,
а отсюда делалась чужой.

Своего солдата провожая
в сторону фашистского огня,
это жизнь моя или чужая,—
право, не задумывалась я.
Разве обошла меня сторонкой
хоть одна народная беда?
Разве той штабною похоронкой
нас не породнило навсегда?
Разве в грозный год неурожая
разная была у нас нужда?
Это жизнь моя или чужая —
я не размышляла никогда.
Словно роща осенью сквозная,
полная раздумья и огня,
жизнь моя, чего же я не знаю,
что ты утаила от меня?

Буду ждать, гадая как о чуде,
веря в жизнь и обещая ей
жить неравнодушно, жить как люди,
просто жить с людьми и для людей.
Нету мне ни праздника, ни славы,
люди мои добрые, без вас.
Жизнь моя — судьба моей державы,
каждый сущий день ее и час.
Грозных бурь железные порывы,
лучезарных полдней синева,
все — мое,
и всем, чем люди живы,
я жива, покуда я жива!
Не прошу о льготе и защите,
жизнь моя, горю в твоем огне.
Так что, мой попутчик, не взыщите
и не сокрушайтесь обо мне.
Жизнь огромна, жизнь везде и всюду,
тем полней, чем больше человек.
Я уж изучать ее не буду.
Буду влюблена в нее навек!